— Ты чего, сумасшедшая, заскакала? — Шурка, смеясь, загородил Асе дорогу, повиснув на ее локте.
— Ой! — чуть не взвыла Ася. — Сам сумасшедший! Ой…
Локоть-то не залечен. Может, он и заживет в детском доме от питания и режима, но не с одного же завтрака…
Татьяна Филипповна, пригрозив сыну, стала успокаивать девочку:
— Сегодня же покажу тебя врачу… — И спросила у Ксении: — Врач у вас есть?
— Есть. Кроме нас с вами, единственный здесь коммунист. Ася, не отставай! Надо все дортуары обойти.
Как она сказала? Дортуары?!
Французское слово «дортуар» — общая спальня — так укоренилось в стенах института, что даже Ксения пользовалась им… На Асю оно подействовало магически…
— Шурка, быстрей! Шурка, вперед по неведомой стране!
Вперед — значило наверх, на этаж, отданный беспокойному племени мальчишек. Еще издали свежему человеку ударял в нос запах, в происхождении которого не могло быть сомнений. Тюфяки наиболее ослабленных младших ребят нуждались в ежедневной просушке; в зимних условиях это оставалось несбыточной мечтой.
Кроме того, заметно попахивало дегтем, — видно, и здесь у местного населения, как с удовлетворением отметила Ася, мазь от чесотки пользовалась не меньшим спросом, чем у школьных товарищей Аси.
Изучившая все повадки самого трудного и самого шумного этажа, Ксения нисколько не удивилась, когда за первой же дверью, которую она отворила, оказалась пыхтящая, колышущаяся куча мала. Кого-то тузили всем миром.
К изумлению Аси и восторгу Шурки, юная воспитательница пустила в ход собственные кулаки и локти. В центре свалки оказался рослый, плечистый мальчик лет тринадцати. Его распаренное, пылающее азартом и обидой лицо было изукрашено царапинами и синяками, на лбу размазана кровь.
— В чем дело, Федя? — спросила, отдуваясь, Ксения.
— Ни в чем, — нехотя отозвался мальчик. — Пустое дело. Мне и не больно.
— Не больно? — пискнул кто-то из участников потасовки. — Тогда еще заработаешь. Отучишься повторять, как попка-попугай.
— Что повторять? — насторожилась Ксения.
— Твое! — отозвалось несколько голосов. — Давешнее. Сама угадай.
Выяснилось, что Федя Аршинов понес расплату за нее, Ксению, за ее вчерашнюю попытку провести в дортуаре беседу на антирелигиозную тему. Ксения виновато сказала:
— Умылся бы…
— Ступайте!.. — буркнул Федя. — Захочу, тогда и умоюсь.
Грубоватый тон паренька уязвил Ксению. Федя держался так, словно и не было несколько дней назад дружественного разговора между ним и Ксенией.
