— Чудесно, — сказал Римо и принялся что-то фальшиво насвистывать.
Дело происходило в гостиничном номере в Денвере, где Римо получил задание, касающееся корейского полковника. Смит, на которого безразличие Римо, переросшее в обильно приправленную зевотой скуку, не произвело ни малейшего впечатления, прокрутил пленку с полковником-каратистом. Полковник проломил несколько досок, дал ногой в челюсть нескольким крепким молодым людям и немного попрыгал на татами. Фильм был черно-белый.
— Фью, — произнес Смит и поднял бровь, что для этого человека с вечно замороженным лицом было выражением крайнего эмоционального возбуждения.
— А? Что? — спросил Римо.
— Его рук совсем не видно, — сказал Смит.
— Да неужели? — удивился Римо.
Время от времени ему приходилось присматриваться и прислушиваться к людям, чтобы уяснить для себя пределы их возможностей, так как порой человек невероятно закрыт для всей полноты жизни. Римо понял, что Смит и вправду полагает, будто полковник очень опасен и двигается чрезвычайно стремительно.
— Его руки просто размазались на пленке, — сказал Смит.
— Не-а, — сказал Римо. — Остановите кадр там, где он молотит руками. Фокус очень четкий.
— Вы хотите сказать, что можете видеть каждый отдельный кадр в фильме? — спросил Смит. — Это невозможно.
— По правде говоря, если только я не заставляю себя расслабиться, то только это и вижу. Просто набор неподвижных картинок.
— Вы и на отдельных кадрах его рук не сможете рассмотреть, — стоял на своем Смит.
— Пусть так, — согласился Римо.
Если Смит хочет так думать, прекрасно. Чего еще угодно мистеру Смиту?
Смит приглушил свет и прокрутил пленку назад. Маленький проектор застрекотал, и изображение на какое-то время смазалось, потом пленка остановилась. На экране был кадр, и в кадре — полковник, наносящий удар рукой. Очертания руки были четкими и ясными. Смит стал кадр за кадром перематывать пленку. Новый кадр, еще один. И на всех кадрах рука полковника имела четкие и ясные очертания — камера вполне успевала зафиксировать руку.
— Но его движения казались такими быстрыми, — сказал Смит.
Столь часто приходилось ему отмечать происшедшие в Римо перемены, что он не отдавал себе отчета в том, насколько велики эти перемены, насколько Римо действительно не похож на себя прежнего.
А Римо сообщил ему, что еще, по его мнению, переменилось:
— Когда я только начал на вас работать, я с уважением относился к тому, что мы делаем. А теперь — нет, — сказал Римо и покинул гостиничный номер, получив указания насчет того, чего Америка хочет от корейского полковника. Он мог бы прослушать многочасовой рассказ о том, как и почему ЦРУ и ФБР не удалось добраться до этого человека, какова у него система безопасности, но ему надо было только общее описание здания, чтобы не слишком долго его искать.
