Мадам Габриэль умела слушать. Ее умение производить на мужчин глубокое впечатление было несравненным, и в нужный момент она набрасывалась на них подобно львице. В молодости ей довелось сражаться в своей постели с королями, графами и принцами, затевая с ними столь бурные предварительные ласки, что ее мужчины впадали в неистовство. Но, увы, ныне ее косточки свыклись со спокойным и расслабленным стилем жизни ушедшей на покой куртизанки. Так что борьбу ей придется заменить чем-то более подходящим.
— Что тебя беспокоит, мой король? — спросила она, когда он, неловко пошевелившись, поморщился.
«Интересно, — подумал он, — как она догадалась о ноющей боли у меня в паху?» Он заколебался, раздумывая, а не поведать ли об этой проблеме, но всего лишь на мгновение, поскольку это было бы неслыханно — потерять лицо перед неверной, да еще и куртизанкой. Кроме того, он был намерен любой ценой не испортить предстоявшую ему долгую ночь удовольствия. По лбу его скатилась капелька пота и повисла на кончике носа. Он расправил плечи с таким видом, словно собирался изречь вердикт, способный изменить ход истории.
— У нас проблемы с вашими западными туалетами.
Она с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться. О такой проблеме ей еще не доводилось слышать. Однако же подобные интимные сведения дали ей в руки огромный рычаг воздействия на него.
— О! Pauvre, pauvre petit mi[12], — проворковала она. И ее рука плавно двинулась по его груди, скользнула вниз по бедру, задержавшись на его мужском достоинстве, дабы определить его размер. — Я приду вам на помощь, мой шах. Я посоветую властям убрать сиденье туалета. Тогда ваша честь сможет присесть на корточки и справить свою королевскую нужду. А пока, — промурлыкала она, указывая на кувшин с водой рядом с кроватью, — я не огорчусь, если ваше величество облегчится здесь.
Восторженные крики Лучано Барбуцци: «Bravo! Bravo! Signora bella!»[13] — защекотали ей подмышку, и она подавила улыбку.
Тут «Лев Персии» приступил к делу, выпустил обильную струю мочи и, не тратя времени, принялся разоблачаться, швыряя каждую часть своего туалета в угол, как если бы там наготове стояли слуги. После чего он поднялся по ступеням к огромной кровати, распростерся на спине и выставил на обозрение свое волосатое орудие.
Она увидела его вялый пенис и поняла, что ей придется иметь дело с мужчиной, который, будучи окруженным гаремом раболепных женщин и двором льстецов, балансировал на грани импотенции. Подбадриваемая ехидными замечаниями Лучано Барбуцци, она поглаживала и обхаживала каждый чувствительный мускул и железу, но даже с ее помощью шах оказался в состоянии поддерживать эрекцию в течение лишь нескольких коротких вздохов.
