Открыв ящик стола, Ашка достала пачку сигарет и закурила – этим Полис выгодно отличался от Семи миров – здесь можно было делать что угодно. Запрещены только насильственные преступления. Кражи пресекаются, но за них не наказывают. Наркотики – сколько угодно. Продаются в аптеках, распространяются в ночных клубах. В первый же день она попробовала, хотя никогда в жизни даже не собиралась. Правда, ей не очень понравилось. Ашка смотрела на свое темное отражение в стекле и чувствовала себя конченым человеком. Возможно, именно поэтому окружающие так с ней обращались – должно быть, вокруг нее какая-то нездоровая аура.
Она не раз ловила себя на мысли сделать что-то запрещенное. Воровство не привлекало, но те кражи все-таки разбавили ее кровь адреналином. В школе ей нравилось иногда прогуливать уроки и подбивать на это одноклассников. В двенадцать она начала тайком курить, в пятнадцать первый раз напилась коньяком. Правда, на все это она не подсаживалась – ее единственной зависимостью оставалось рисование. Единственной до Яльсикара – потом зависимость возникла от него.
Но сейчас мысли о Яльсикаре были скорее спасительным средством, чтобы не думать о Грее. Не вспоминать, как он взял ее первый раз на траве, причинив сладкую боль. Как расширились его глаза, когда он обнаружил ее невинность. Как он нежен был потом. И как он целовался с каким-то небрежно одетым здоровяком на диване. Ашка прикурила вторую сигарету, но не успела сделать затяжку - потому что поняла, что уже не одна.
Прямо посреди ее кухни, словно вывалившись прямо из ее воспоминаний, материализовался здоровяк со сломанным носом. Он выглядел запыхавшимся, но ни капли не смущенным, каким, безусловно, следовало бы быть нежданному гостю, заставшему хозяйку полуодетой.
- Ну, привет, - выдохнул он, наклонился, прикрепляя что-то на ее халат, и поднес к губам нечто, похожее на рацию: Нашел ее, всем спасибо, - проговорил он в рацию. - Грею скажите, через пять минут будем у него.
Ашка резко встала и одернула халат, шарахнувшись в сторону. Рот ее непроизвольно открылся, а в легкие хлынул воздух от судорожного сильного вдоха. Казалось, вместе с этим воздухом по ее телу разлился и гнев.
- Вон отсюда! - в секунду наполнившись и переполнившись им, заорала она.
Но незнакомец не думал исчезать и лишь поднял руку.
- Ой-ой, - поморщился он, нисколько не впечатленный громкостью и эмоциональностью ее требования. – Не кричи, бога ради, у меня с утра болит голова. Меня зовут Лоран.
