Внизу расстилались серые ровные крыши домов, загроможденные телеантеннами. В стеклянных полупрозрачных зданиях магазинов отражались грязно-молочные облака, незначительно потемневшие с утра. До дождя оставалось часа полтора.
Грей почти не смотрел вниз – только на нее. Но Ашка жадно изучала его город глазами, и впервые за тридцать лет его кольнуло чувство неловкости за убогость всей обстановки, которую он создал. Облети хоть весь город – не найдешь ни одного милого дома, ни одного впечатляющего произведения архитектуры. Даже парки, фонтаны и прогулочные аллеи выглядели уныло из-за своей незатейливости.
- Ашка, - позвал он, когда понял, что она замерзла – перед дождем под облаками летать прохладно. – Хочешь туда?
Указав на цветущее поле, Грей сразу начал снижаться. Теперь они почти покинули черту города, здесь было немного природы, которой можно было полюбоваться: лесок, поле, река. Жители города редко здесь появлялись – их мысли были целиком сосредоточены на городской жизни. Их всех притягивали улицы, машины, проспекты и шоссе, подземные переходы и небоскребы: любители природы не попадали в его мир.
- И здесь кусочек урбанизма, - засмеялась она, когда приземлилась возле опоры ЛЭП с оборванными проводами.
- Просто для красоты, - улыбнулся Грей. Он шагнул к девушке, взял ее лицо в ладони и поцеловал, на этот раз более сдержанно, лишь провел языком по ее нижней губе, немного дразня, и плавно отстранился. Ашка ответила на нежность такой же нежной улыбкой.
Они оба стояли босые на траве: сильный высокий мужчина в темном, хрупкая маленькая женщина в белом платье. Грей наклонил голову:
- Ты давно здесь?
Она пожала плечами:
- Несколько месяцев.
- И чем зарабатываешь, если не секрет?
Ашка сардонически усмехнулась:
- Какие от тебя здесь могут быть секреты. Я преподаю, в основном. Йогу, вокал, рисование.
- Интересный набор, - прокомментировал Грей. Девушка вновь пожала плечами и, осмотревшись, стала бродить по полянке. Наклонилась за несколькими цветами, поднесла к лицу букет, вдохнула, закрыла глаза. А потом изящно легла на траву, прижала к груди цветы и уставилась в небо:
- Я больше ничего не умею, только всякие глупости. А ты раньше чем занимался?
- Раньше? – сердце Грея пропустило удар.
- До того, как создал этот мир, да, - она продолжала смотреть в небо и не заметила, как болезненно исказилось его лицо. Ничего не было хуже для него за последние тридцать лет, чем вспоминать это «раньше». Раньше он был счастлив, а сейчас просто голоден. Постоянно голоден и одинок. Впрочем, жизнь была сносной, но сносной лишь до тех пор, пока он не вспоминал это самое «раньше».
