Он остановился возле журнального столика, на котором были разложены два десятка фотографий. Похоже, их в спешке, вместе с бумагой, выдирали из семейного альбома. Все та же бледненькая Марта с красивыми, лесенкой подстриженными волосами и в очечках, за которые обычно поддразнивают в младших классах. В детективной среде принято думать, что правильно выбранная для оповещения общественности фотография — это один из ключевых моментов в розыске пропавшего ребенка. Она должна не просто помочь его опознать, но еще и расположить к нему потенциальных свидетелей. Кэффри пальцем возил фотографии по столешнице. Школа, праздничные торжества, дни рождения. Наконец он выбрал. Марта в дынно-розовой футболке, с двумя заплетенными косичками. За спиной голубое небо и далекие холмы в зеленой дымке лесов. Судя по всему, снимок сделан в саду за домом. Он показал фотографию женщине-офицеру.
— Вы тоже ее выбрали?
Она кивнула.
— Я послала ее по электронной почте в пресс-службу. Все правильно?
— Я бы поступил так же.
— Хотите теперь увидеть семью?
Он вздохнул. Поглядел на дверь, куда указывал ее палец. Как бы отвертеться? Это же все равно что войти в логовище львов. Попробуй найди необходимый баланс между профессиональным подходом и простым человеческим сочувствием жертвам.
— Пойдемте и покончим уже с этим.
Он проследовал за ней на кухню, где трое членов семейства Брэдли мгновенно прекратили свои занятия и с надеждой обратили на него взоры.
— Никаких новостей. — Кэффри развел руками. Все разом выдохнули и сникли. Он мысленно сопоставил свои впечатления с информацией, полученной в полицейском участке Фрома. Вот склонился над мойкой преподобный Джонатан Брэдли пятидесяти с лишним лет, статный шатен с густой волнистой шевелюрой, высоким лбом и широким прямым носом, одинаково уверенный в себе в любом одеянии, будь то пасторский воротник или домашняя фуфайка, как сейчас, с вышитым на груди именем Иона, под изображением арфы.
Старшая дочь, Филиппа, сидела за столом. Типичный подросток-бунтарка с колечком в носу и крашеными черными волосами. В другой ситуации она бы развалилась на кушетке с пальцем во рту, закинув ногу на валик и тупо уставившись в экран. Но не сейчас. Руки между колен, плечи опущены, на лице застыла гримаса ужаса.
И, наконец, сидящая за столом Роза. Утром она уходила из дома с видом человека, отправляющегося на церковное собрание. Жемчуга, причесочка. Но ему ли не знать, что всего за несколько часов человек может измениться до неузнаваемости, и сейчас Роза Брэдли казалась без пяти минут клиентом психушки в своей бесформенной кофте и синтетическом платье. Ее редеющие светлые волосы прилипли к голове, под глазами набухли большие мешки, на щеке медицинский пластырь. А еще ее чем-то накачали, судя по неестественно отвисшей нижней челюсти. Вот уж некстати. Он бы предпочел, чтобы она хорошо соображала.
