С этими-то лицами, шедшими в народ для преступной пропаганды, мне и пришлось впервые иметь дело в тамбовской губернии в 1874 году, для пресечения их деятельности. До 1874 года, в продолжение 10 лет сряду, в этой губернии не было ни одного ареста по политическим делам.
Вся деятельность моего предместника сводилась к одному, а именно к надзору, да и то через чинов общей полиции, за высланными административным порядком из Царства Польского, после мятежа 1864 г., поляками, которые были поселены по уездным городам; поведение их не вызывало никаких дел; держали поляки себя особняком, отнюдь не сближаясь с русским населением, что озлобляло последнее, но открытых выражений злобы и недовольства ни с той, ни с другой стороны проявляемо не было.
Надзор полиции за поляками безусловно был фиктивный и особого обременения для полицейской службы не приносил, в подтверждение чего приведу сохранившийся у меня хорошо в памяти следующий случай.
Один из исправников, а именно кирсановского уезда, в препровожденном мне списке о поднадзорных поляках, в одной из граф излагает личную аттестацию и поведение поднадзорного, а в последующей графе делает отметку, что поднадзорный этот умер несколько лет назад.
Из поднадзорных поляков винились, в большинстве, ксендзы, которые, быв лишены прав отправления богослужений и треб, продолжали втайне совершать богослужение и требы. Но, в общем, высланные поляки держали себя скромно, сдержанно и, повторяю, никаких дел не возбуждали.
До 1879 года поляки не принимали никакого участия в социально-революционном движении, и только в этом 1879 году впервые в это движение вошли студенты-поляки варшавского университета.
Выдававшихся политических дел в тамбовской губернии не было; шли зауряд-дознания по ведению пропаганды в вышеупомянутом направлении, в продолжение почти 5-летнего пребывания моего в Тамбове.
За несколько лет до моего прибытия в Тамбов прошло громкое по всей России уголовное дело, известное, как «Плотицынское», о скопцах Моршанского уезда, где существовал притон «скопцов», под руководительством купца Плотицына, обладавшего громадными денежными капиталами, которые дали возможность развиться и укрепиться секте скопцов, из мужчин и женщин состоявшей, до фанатизма преданных всем сектантским обрядам. К Плотицыну сносились капиталы скопцами, веровавшими в него, и этими капиталами Плотицын распоряжался, как своими деньгами, имея для хранения подземные хранилища. Десятки лет это сообщество скопцов процветало в Моршанском уезде и распространялось на другие губернии до его обнаружения. И в мое время в Моршанском уезде немало было дел о скопческой ереси.
