и других, вошли в тайное сообщество, настолько сильно сплоченное, что при поступлении в него являлись в Киев для принятия присяги, целуя крест и Евангелие, на верность сообществу и были вооружены пиками для оказания вооруженного сопротивления власти.
В 1879 году я получил от шефа жандармов в предписании управляющего III отделением собственной его императорского величества канцелярии, 6-го февраля за № 693 «выражение полного довольства по принимаемым мною мерам в видах пресечения революционной пропаганды, каковые признавались вполне целесообразными».
В 1879 году арестованное в г. Елисаветграде неизвестное лицо с разрывными снарядами было установлено мною, и задержанный оказался известным революционным деятелем, евреем Григорием Гольденбергом[25], принимавшим на себя убийство императора Александра II вместо Соловьева[26], убившим Харьковского губернатора князя Кропоткина и работавшим совместно с Гартманом[27] в подкопе, который был устроен около полотна Московско-Курской железной дороги. Гольденберг, не обнаруживая своей личности, отказался от всяких показаний и был отправлен из Елисаветграда в г. Одессу. Бывший начальник Одесского жандармского управления полковник Першин обратился ко мне с письмом дать товарищеский совет и указания, каким путем расположить Гольденберга к даче показаний. Обдумав, я отправил из Киева в Одессу отца и мать Гольденберга, и, сообщив полковнику Першину, что я родителей Гольденберга убедил воздействовать на сына, который до беспредельности любит мать, предложил полковнику Першину не только допустить Гольденберга к свиданию с родителями, но разрешить жить с сыном и иметь ночлег у сына в камере.
Полковник Першин принял мой совет, и Гольденберг поддался убеждениям матери и дал обширное показание, осветившее вполне действия всех революционных партий и организаций в России с указаниями действующих лиц.
Полковник Першин, в письме ко мне 21 марта 1880 года, хранящемся у меня поныне в подлиннике, выражая мне признательность за оказанное содействие, препроводил мне первому копию показания Гольденберга, добавив, что после двухнедельной беседы с Гольденбергом, последний окончательно решился давать показания только после свидания с отцом и матерью, «за которое он обязан исключительно и только мне».
В 1880 году, в письме на мое имя, 30-го октября за № 8167, начальник верховной распорядительной комиссии генерал-адъютант граф Лорис-Меликов[28] изволил выразить «за личную мою распорядительность и энергию» свое удовольствие в таких выражениях: «Вменяю себе в приятный долг выразить вам особую мою благодарность за вашу полезную деятельность».
