— Спасибо, шельмецы! Ни пуха вам, ни пера.
— К черту! — гаркнул за всех Полторанин.
Майор передал подарок шоферу-солдату, потом вернулся к строю и подал. Полторанину твердый пакет под сургучными печатями:
— Открывай и читай боевое задание! Карты и документы берешь с собой. В случае опасности подлежат уничтожению. Посветить фонариком?
Текст был коротким и по смыслу ничего нового для Полторанина не представлял: задание он уяснил для себя еще в первую встречу с майором Матюхиным. Вот кое-что из цифровых данных привлекло его внимание, он даже не сдержал возгласа удивления.
— Что-нибудь непонятно? — обеспокоился Матюхин.
— Все понятно, товарищ майор. Это так… старое вспомнилось.
И еще как вспомнилось! Да и не могло не вспомниться, ведь в координатах объекта — этого немецко-фашистского «Хайделагера» — опять значилась та же самая пятидесятая параллель! 50° северной широты — точно, как в аптеке на весах. Именно по этой «линии войны и жизни» он начинал свой путь от самой Черемши. Она же через три года привела его в Харьков и вот теперь, продолжаясь строго на запад, выводила на объект, расположенный глубоко в тылу врага…
Случайность? Может быть… Но за этой странной случайностью зашифрована была не только его судьба, но и судьбы многих и многих людей, с которыми сводили его фронтовые дороги. Вот как сейчас. Уралец Сарбеев, испанка Анилья, поляк Гжельчик, харьковчанин Братан — все они вышли с ним на единую параллель ради общего святого дела.
…Грузились в Ли-2 в полной темноте. Сначала грузовые парашюты, потом десантники поочередно поднялись по лесенке в люк. Полторанин шел последним, легонько подталкивая Анилью — ей, бедняге, нелегко приходилось с рацией на груди и огромным узлом парашюта за спиной.
Взревели моторы, самолет, вздрогнув, тронулся по рулежной дорожке. Полторанин с грустью смотрел на стоящею в «виллисе» майора Матюхина. Представил, как oн завтра поутру аккуратно расставит чайные принадлежности на своем рабочем столе, разложит сухарики, а в алюминиевую кружку с электрокипятильником осторожно опустит дареное яйцо. И вспомнит про них…
Они далеко будут в это время, очень далеко. И еще неизвестно, как у них сложатся дела, во всяком случае им будет не до чая. Наверняка.
Полторанин подумал о том, что сам он, будучи командиром группы, по сути дела, впервые летит в глубокий вражеский тыл. Конечно, он много раз уходил за передовую, на его счету около дюжины доставленных «языков», он хорошо знал, что такое тыл противника. Но это всегда было кратковременным, и, действуя в ночном поиске вблизи вражеских блиндажей, он постоянно ощущал прочную опору под ногами — близость своих родных подразделений, готовых немедленно прийти на помощь. Теперь будет по-другому, совсем по-другому.
