У него побаливали плечи после недавних тренировочных прыжков. А ведь прыгали днем и на ровное место — в молодую рожь, где земля была мягкой, волглой от недавних дождей.
Что им предстоит сегодняшней ночью, куда придется падать: в кусты, на лес или на чью-нибудь крышу? А может, даже приводняться — всякое может случиться…
Оглядывая сидящих на бетонке неуклюжих, одетых в теплые куртки десантников, Полторанин по старой фронтовой привычке мысленно (как всегда делал перед боем) оценивал каждого из них, прежде всего прикидывал недостатки, изъяны. Юрек несколько горяч и несдержан, Сарбеев плохо видит в темноте, да и стреляет неважно, лейтенант Братан, пожалуй, излишне медлителен. И голос имеет трубный — за версту слышно…
Ну что ж, минусы не такие уж страшные, к тому же в группе, когда плечо к плечу, многое в бога компенсируется, выравнивается. У одного — нехватка, у другого — избыток. Только помнить обо всем этом надо ему, командиру. И учитывать.
Вот сержант Анилья особняком. И сидит в сторонке в обнимку со своим «Северком»[31]. У нее один недостаток — росточком не вышла. А так прирожденный разведчик: юркая, сноровистая, молчаливая. Обладает мгновенной реакцией. В общем натуральная мышка, даже слабость имеет мышиную — грызет постоянно семечки. Между прочим, шелуха — это отличный след. Надо будет перед посадкой непременно опорожнить ее карманы.
«Рановато напружинились хлопцы… — подумал Полторанин, замечая скованные, задумчивые лица, — Вылет почти в полночь, перегорят, скиснут до времени. Растормошить бы их следует, тем более что майор Матюхин явно задерживается».
— А ну раздевайтесь! Шлемы, куртки снять, не то вконец упаритесь. Юрек, выпусти из корзины цесарку. Пускай погуляет.
По неписаной традиции десантники, улетающие во вражеский тыл, обязаны в залог своего успеха обязательно дарить экипажу самолета живую птицу: гуся, голубя, петуха или курицу. Расторопный капрал Гжельчик умудрился раздобыть длинноногую цесарку (выменял на хуторе за банку свиной тушенки).
— Драпанет, пан командир…
— А ты ее привяжи. На веревочку зафиксируй.
Юрек приготовил бечевку, открыл корзинку и радостно оповестил:
— Панове! Эта божья птаха подарила нам яичко! На счастье, панове!
Яичко было теплое, продолговатое, в серую крапинку. Все по очереди подержали его, полюбовались, и, когда оно попало к Полторанину, тот надолго задержал яйцо: вспомнил, как точно такое же, шершавое, словно обрызганное веснушками, лежало когда-то у него на ладони — из глухариного гнезда. Черемшанские пацаны-малолетки нашли за селом в пихтаче и разорили по глупости гнездо глухарки. Он тогда, помнится, хорошенько намылил им шеи за это.
