— Товарищ! Товарищ! Как вас там по званию? (У Ефросиньи на мятых суконных погонах не было никаких знаков различия). Вы почему расхаживаете в шинели и шапке? Почему не разделись?
— А где раздеваться? — отмахнулась она. — Не видела я раздевалки у вас.
Лейтенанта это почему-то задело. Он выскочил из-за стола, важничая, вразвалку подошел к незваной гостье:
— Как это не видела? Гардероб внизу, прямо напротив дежурного офицера. И вообще, что за вид? Нет, вы посмотрите, товарищи, на этого солдата-победителя! Ты что, из банно-прачечной роты явилась?
У Ефросиньи лицо от злости пошло пятнами. Она отступила на шаг, презрительно оглядела с ног до головы щеголеватого лейтенанта. Тихо сказала:
— Я-то с фронта, из госпиталя явилась. А вот ты точно — из тыловой норы вылез…
— Но тыкать мне!! — закричал лейтенант.
— А тебе можно тыкать?! — Ефросинью понесло, она тоже перешла на крик.
В это время распахнулась боковая дверь и на пороге появился рослый моложавый генерал в роговых очках.
— Сергиенко! Что у тебя за шум в приемной? Что тут происходит?
Лейтенант виновато вытянулся, щелкнул каблуками:
— Прошу извинить, товарищ генерал… Вот тут товарищ с грубейшими нарушениями формы явилась. Допускает нетактичность. Но я сейчас вызову дежурного по управлению, уладим. Извините.
Генерал между тем пристально вглядывался в Ефросинью, потом, сдернув очки и как-то странно улыбаясь, медленно стал приближаться к ней.
— Старшина… Старшина… Как же это ты меня разыскала? Ну молодец, ну спасибо тебе за встречу!
Ефросинья испуганно пятилась к двери: нет, она совершенно не знала этого генерала, никогда не видела его лица… Никогда…
— Да ты что, старшина? Неужели не узнаешь меня? Помнишь август сорок третьего, Богодухов, полевой лазарет под Александровой?! Помнишь, как ты меня вытащила оттуда, буквально вырвала из-под гусениц «тигра», а потом раздолбала этот «тигр»?! Ну вспомнила?
— Вспомнила!.. — счастливо вскрикнула Ефросинья. — Вы же в бинтах тогда были, товарищ генерал.
Он дважды расцеловал ее, крепко, до хруста обнял.
— А ну давай заходи ко мне. Сергиенко! Два стакана крепкого чая с лимоном.
Уже в кабинете генерал помог Ефросинье снять шинель, полюбовался ее орденами.
— Молодчина! Два ордена Славы — это кое-что значит! Ну садись, рассказывай, как живешь-воюешь…
— Да вот только-только из госпиталя вышла…
— Вижу. Обмундировали тебя, я смотрю, далеко не по последней моде. Ну да ничего, была бы жива да боеспособна. Остальное приложится.
