– Чертова гребаная шлюха! Ты меня всего облевала! – он хватает её за волосы и как пони дергает голову назад и вверх.
– Мистер, пожалуйста… Я не специально… Мне плохо…
– Я не спущу тебе два пузырька героина за то, что ты выдала мне чертов римский душ>[54], сучка! – джон внезапно трясет шалаву, словно маракас.
Всё это не мое дело. Я должна просто развернуться и уйти. Но злоба, исходящая от этого человека, притягивает меня ближе. Быть рядом с человеческой жестокостью – это… соблазнительно. Это словно идти мимо булочной и уловить аромат свежеиспеченного хлеба. Я чувствую, как что-то шевельнулось в моём затылке, словно акула, привлечённая на поверхность воды вкусной приманкой.
Конечно, зная, что должна уйти, я подхожу ближе, раскрывая свое убежище в тени.
Джон разворачивается и зыркает в мою сторону.
– На что уставилась? – он смотрит на меня секунду, и в глазах отражается похотливая ухмылка.
– Эй, мамуля! Так ты все-таки решила присоединиться к вечеринке, а?
Водительская дверь лимузина открывается, и из неё вылезает здоровенный мужик с бычьей шеей. Он достаточно велик и достаточно уродлив, чтобы потянуть на огра.
– Проваливай, сучка, – рычит он. – Это тебя не касается.
Он прав. Нет никаких оснований, что меня должно волновать, что случится с какой-то обдолбанной тусовочной шлюхой. Какая мне разница, получит она передоз от героина, спешл-кей>[55], мета>[56] или ещё какой гадости, которую она колола, нюхала, глотала, пила или курила в последние пару часов?
Почему я должна лезть в то дерьмо, которое с ней происходит, если ей самой плевать на то, что она с собой делает? Не было причин, по которым я должна дать за эту женщину хоть одну десятую процента крысиной задницы… За исключением того факта, что я слышала её смерть в своей голове.
Она звучала как радио, чья стрелка беспорядочно прыгает вверх-вниз по шкале, выдавая искаженную путаницу обрывков слов и музыки – сначала громкую, а потом с каждым мгновением все тише. Тусовщица постепенно синеет, её зрачки сужаются до размера булавочной головки.
Я переключаю свое внимание на водителя, пытаясь изобразить из себя что-то неопасное.
– Она для тебя бесполезна. Оставь её здесь, и я позвоню в 911.
– И сообщишь им номер моей машины? Я, мать твою, так не думаю, – коротко отвечает здоровяк.
Я смотрю на его толстое, брутальное лицо и думаю о том, как легко я могла бы его убить.
Джон отходит от куклы, нервно вытирая губы тыльной стороной ладони.
– Дерьмо, мне кажется, она мертвая, – он оборачивается к водителю, и в его голосе слышится паника. – Никто не должен об этом узнать!
