Камеры наблюдения не были идеей Нуара – наследие предыдущего хозяина здания. Однако эти кусочки техники доказали, что могут быть полезными; особенно те камеры, которые были вмонтированы позади зеркал в VIP-комнатах.
Леди Мадонна установила тайм-код в верхней правой части экрана на двадцать минут пополуночи.
Нуар подался вперёд, постукивая пальцами в процессе просмотра записи. Считать ауру с магнитной плёнки возможности не было, поэтому он использовал другие психические знаки, чтобы определить является ли человеком та женщина или нет. Оценивая её внешний вид и одежду, легко было исключить предположение, что она танцовщица не при исполнении, которая покидает клуб после прослушивания. Но было что-то в том, как она держала себя… Она двигалась, как женщина, которая знала, что за ней наблюдают, но не по обычным причинам.
– Она – явная проблема, хорошо, – проговорил Нуар, задумчиво кивая.
Он почувствовал беспокойство, когда она подошла к бару, внезапно остановилась, потом вернулась к выходу. Ракурс камеры не позволял разглядеть в точности, кем или чем она была. Пару секунд спустя она покинула бар – очевидно, преследуя кого-то за пределами обзора камеры.
– Одно можно сказать точно – она была не одна, – нетерпеливо щёлкнул пальцами Нуар. – Где записи с других камер?
Леди Мадонна извлекла первую кассету, в ту же секунду вставив следующую, пока хронометр показывал двадцать минут пополуночи.
На этот раз камера показывала вид со сцены.
– Вот. Вот она, – Нуар поставил паузу, когда в поле зрения камеры попала барная стойка.
Её зацепило самым краем объектива, но всё же она была видна на плёнке. Он заметил беспокойство, появившееся, когда она внезапно остановилась, потом повернулась. Цветные огни сцены плясали в её зеркальных солнцезащитных очках. Было относительно легко проследить линию её взгляда к мужчине, стоявшему у подножия сцены и широко раскрытыми глазами смотревшему на одну из танцовщиц.
Хотя вожделение в глазах мужчины было привычно, он не был типичным представителем клиентуры «Ножика», которая здесь собиралась. Нуара соблазняла мысль приклеить незнакомцу ярлык ренфилда, пока он не заметил на его ремне серебряную пряжку в форме черепа, блеснувшую в огнях сцены. Нет. Кем бы ни был этот мужчина в чёрном, слугой вампира он не являлся. Но всё же, Нуар не мог избавиться от ощущения, что лицо мужчины ему знакомо.
Это было одно из проклятий долгой жизни – после десяти столетий все лица кажутся смутно знакомыми.
