ВиВи торопливо сгребла Соню за локоть и потащила её обратно к двери. Эстес последовал за ними на кухню с жарящей печкой, пристроившись в уголок, как охраняющее семейный очаг божество.
Соня остановилась, оглядев комнату, и на её лице появилась усмешка.
– А где Возлюбленный Папа?
– Дедушка умер, – просто ответила ВиВи. – Осталась только я.
Она толкнула створку двери, которая вела дальше, в когда-то очаровательную столовую. Стола и стульев уже не было, но хрустальная люстра, заросшая паутиной, до сих пор свисала с крюка в потолке. В отличие от кухни остальной интерьер особняка наводил тоску – мрак оттенял свет. Обстановка была скудной, ковры протерлись, но было чисто, и нигде не было видно пыли, которой полно в старых больших домах. ВиВи протащила Соню через гостиную и поднялась по широкой деревянной лестнице, которая вела на второй этаж.
Там было вдвое светлее и теплее, чем на первом. Эстесу так тяжело было вдыхать влажный воздух, что пот немедленно выступил у него на лбу и в подмышках.
– Сюда, можешь остаться в моей комнате, – сказала ВиВи, толчком открывая дверь рядом с лестницей.
Спальня ВиВи была уставлена антиквариатом, который состарился, даже не будучи в использовании. Платяной шкаф орехового дерева, достаточно большой для семьи на троих, стоял у стены, на его верхней планке был вырезан вечно стоящий на страже рычащий грифон; самодельное лоскутное одеяло висело на спинке железной кровати, выкрашенной в белый. Без долгих предисловий Соня рухнула поперек кровати. Ржавые пружины пронзительно скрипнули, когда матрас прогнулся под её весом.
– Здесь с ней всё будет нормально, – сказала ВиВи тихо.
Эстес обвел взглядом покоробившиеся обои в цветочек.
– А ей не будет здесь слишком жарко?
ВиВи покачала головой.
– Жару она чувствует не больше, чем холод.
Она повернулась, чтобы впервые взглянуть на Эстеса.
– Вы с ней недавно, если этого не знаете.
– Мы с ней познакомились пару дней назад, – ответил он. – Меня зовут Джек. Джек Эстес.
– Вы, должно быть, хотите пить, мистер Эстес. Сядьте на веранде, я принесу вам лимонад.
Эстес сел на кресло-качалку в передней части крыльца и вслушался в пронзительные крики вежливых протестов владельцев овощных лавочек, тихо покачиваясь взад-вперед и разглядывая величественные дубы, вытянувшиеся у подъездной аллеи. Несложно было вообразить первоначального владельца особняка, который сидел в этом самом кресле и оглядывал свои владения, потягивая мятный джулеп
