Всякая всячина 2015 №02 | страница 5

Подписание германо-эстонского и германо-латвийского договоров о ненападении 7 июня 1939 года. В центре И. фон Риббентроп, слева В. Мунтерс

23 августа 1939 года подписан договор между СССР и Германией, пакт Молотова — Риббентропа с секретными протоколами

Нарком иностранных дел Вячеслав Молотов подписывает Договор о дружбе и взаимопомощи между СССР и Латвийской республикой и конфиденциальный протокол к нему. 5 октября 1939 г.

Два момента до сих пор смущают нас в Латвии. Первое — нежелание так называемой официальной России признать факт оккупации стран Балтии в 1940 году[3]. И второй момент — внутренний — трусливость балтийских диктаторов, не способных в 1940 году даже на политический, слабый дипломатический протест против оккупации, не говоря о военном сопротивлении.

Первый год оккупации — 1940–1941 год, “страшный год”, как он был назван, принес террор, невиданный доселе в Латвии даже по сравнению с кратким моментом советской власти в 1919 году. За одну ночь с 14 на 15 июня 1941 года более 14 тысяч человек были депортированы в Сибирь, включая многих представителей наших национальных меньшинств. Наше еврейское меньшинство пострадало особенно. Если евреи составляли более 4 % латвийского населения, то среди депортированных их число превысило 13 % и составило 1 771 человека. Эти многие были обречены на гибель в 1941 году, когда перед приходом в Латвию немецких войск они, может быть, и могли бы спастись, но считали, что это невозможно после того, что произошло только две недели назад. Знаменито изречение одного из самых богатых ювелиров Риги Видзора, который до войны имел самый красивый ювелирный магазин. При подходе немцев к столице Латвии ему говорили: “Вы должны оставить Латвию, вы знаете, что вас ждет”. Его ответ был: “Хуже, чем при красных, быть не может”. Он был убит через пару недель.

Не знаю, где снята эта толпа, но по рассказам моего покойного шефа, в то время, жившего рядом с посольством СССР, еврейского мальчика, такая же собиралась у посольства и требовала присоединения к СССР.

Ход депортации не освещала пресса, фотокорреспондентов не было, но Латвия запомнила этот день, ужаснувшись.

События 1940–1941 годов изменили в сознании многих жителей Латвии отношение к России и во многом к русским. Произошло то, что ранее было трудно представимо или вообще непредставимо: в конце июня 1941 года армия нацистского рейха для многих представляла собой армию-освободительницу. Это было в условиях, когда отношение к немцам в Латвии всегда было критическое, если не враждебное. Но эта армия не принесла Латвии никакой свободы, никакой автономии, мы были просто “Остланд”, какая-то восточная территория, мы не имели права ни на какую независимость.