Сказав это, я подвинул к ней стул и прикрепил к деревянной доске лист хорошей бумаги. Мисс Пок сняла шляпку и села. Я вручил ей доску и угольные карандаши, а потом встал позади, молча слушая ее дыхание и сладостное легчайшее чмоканье, с которым приоткрывались ее губы.
Я счастливо улыбнулся себе, получая странное удовлетворение от ее тихой методичной манеры рисовать.
— И многие откликнулись на ваше объявление, мистер Бокс?
Уголь летал и царапал девственную бумагу.
— Вы первая.
Голова лошади была изображена быстро и уверенно. А девушка рисовала очень недурно.
— Тогда, возможно, мы сможем сделать эти встречи… приватными.
Ничего себе! Я почувствовал, как у меня дрогнуло сердце и еще кое-что, ниже пояса. Я подумал об отце Авриль Мопсер и немного успокоился. Немного.
— Возможно.
Мисс Белла запечатлела тяжелую полноту бедра цинкового всадника одним уверенным движением карандаша. Я не менее уверенно подошел и взял ее за ту руку, которой она рисовала. Направил ее по бумаге, придвинувшись ближе и почти прижимаясь к спине мисс Пок. Она не возражала, когда я начал штриховать ноги и таз всадника, как мне казалось, с откровенной чувственностью.
— У вас неплохо получается, — проворковал я. — Исключительное понимание военной анатомии.
Я продолжал рисовать, не отрывая глаз от скульптуры.
— Задница — она и есть задница, мистер Бокс, — сказала она. — Не важно чья — солдата или горничной.
Я сдержал улыбку.
— Пожалуй, вы правы. Скажите, вы родились в деревне или в городе?
Я плотнее прижался к ней. У меня в штанах словно выросла ручка от метлы. Слегка наклонив великолепную голову, мисс Пок немного отодвинулась и освободила руку.
— Я фермерская дочка, мистер Бокс, — пробормотала она.
Я умоляюще воздел руки и отошел. И узнаешь лису, если ее увидишь, подумал я.
Она повернулась на стуле и вдруг удивленно ахнула. Проследив за ее взглядом, я понял, что она смотрит на стеклянный глаз, который я положил рядом с уланом.
— Ужас какой! — вскричала она и залилась мелодичным смехом.
— Да? — спросил я. — Мне следует это убрать?
— Нет-нет. Я не так впечатлительна, как вам может показаться. Но он, похоже, следит за тобой повсюду, — то же говорят о Моне Лизе! — Она с улыбкой повернулась ко мне и отдала доску. — Ну вот. Каков вердикт? — спросила она.
— Виновна! — заявил я.
Она собрала свои вещи.
— Но у меня есть надежда?
Я сложил руки на груди и улыбнулся.
— Приговариваю вас к посещению моих уроков в следующий понедельник. И пусть господь смилостивится над вашей…
