В кабинет вошёл Мартин Борман. Личный секретарь Гитлера был одним из самых влиятельных людей в Рейхе, и одним из очень немногих, кто всё ещё мог общаться с Гитлером.
Он вопросительно посмотрел на Шпеера:
– Как прошла ваша встреча?
Архитектор пожал плечами:
– Обычная нетерпеливость. Даже Рим не за один день был построен, но попробуйте сказать об этом Фюреру. Он разозлился.
– Этого я и боялся. Опять был припадок?
– Боюсь, что да. Пришлось вызвать врачей, и я ушёл.
– Его состояние ухудшается, – медленно сказал Борман. – Его постоянное стремление что-то делать, внезапные приступы. Победа в войне не дала ему покоя, он теперь стал ещё неспокойнее, чем раньше. Иногда мне кажется, что он истощит себя.
Шпеер промолчал. У него в ушах всё ещё звучал голос Фюрера, энергичный и кричащий; его всё ещё преследовало то, что он увидел в ярко-голубых глазах Гитлера, или даже за ними. Что-то запертое, разочарованное, бушующее... что-то не совсем человеческое.
***
Удар Хеммингса пришёлся Эйс между носом и верхней губой. Это было ужасно больно, и из носа тут же хлынула кровь. Она свалилась со стула, перекатилась через плечо, вскочила на ноги, и бросилась на Хеммингса, пытаясь достать руками его лицо. Хеммингс удивлённо отпрянул от неё, выставив для защиты руки. Придя в себя, он схватил её за предплечья, больно вонзив стальные пальцы в её кожу, и сильно встряхнул её. Её голова дёрнулась назад и вперёд, забрызгав кровью из носа его униформу. Брезгливо прорычав, он толкнул её в угол. Она налетела на стену и сползла по ней на пол.
Тяжело дыша, Хеммингс посмотрел на неё. Нос и губа у неё распухли, всё лицо и большая часть футболки были залиты кровью.
– Да, так гораздо убедительнее, – сказал он и нажал кнопку звонка у двери.
Почти мгновенно дверь открылась, и появились двое громил из Freikorps.
– Оправдана после предварительного допроса, – сказал Хеммингс. – Отправьте вместе с остальными на освобождение.
Оба солдата не проявили ни удивления, ни даже интереса к внешнему виду Эйс. Они просто схватили её под руки и подняли на ноги. Словно они за мусором пришли, – подумала Эйс; – впрочем, учитывая моё состояние...
Они вытолкали её по коридору в комнату ожидания, где несколько людей сидели, сгрудившись, на деревянных скамьях, стоявших вдоль стен. Среди них были растерянный седой старик, две худые подавленные девушки, очень толстая женщина, одетая в бесформенное рваньё, и коренастый рабочий с фингалом под глазом и избитым лицом. Когда завели Эйс, они посмотрели на неё без особого интереса. Она опустилась на скамью рядом с толстой женщиной, которая ей по-дружески улыбнулась:
