— Знаю-знаю, — сказал я. — Здесь проблема в другом: раньше я брался за кисть из гордости, потому что думал, что отражаю суть вещей, потом — просто от скуки; а теперь — надоело. И не надо хихикать, я серьезно. Вот, взгляни на Икара, — я кивнул на картину. — Брейгель был катастрофически прав: не важно, какие ты создал крылья, потому что результат один: утонешь — а всем будет плевать.
Петр покачал головой.
— Ох, как же тебе себя жалко. Бедный ты бедный.
— Иди в жопу.
— Пойми: самое опасное для художника — стать философом. К тому же именно эта картина и опровергает твои слова. Потому что она натолкнула тебя на мысль о незамеченном подвиге — а значит, она все-таки обладает силой, в ней зашифровано послание. В этом ведь суть искусства: оно превращает путаницу в узор.
— Не совсем так. Оно создает иллюзию узора — и только. Путаница никуда не исчезает.
Петр отмахнулся.
— Те же китайцы — только в профиль.
— Яйца.
— Что?
— Правильно говорить: «те же яйца», а ни «китайцы».
— О Господи, хватит занудствовать! Слушай меня ушами, потому что я устал повторять: мне — неинтересно — твое — нытье!
— За что я тебя уважаю, так это за чуткость, — сказал я.
— Чуткость — бабская черта характера, — отрезал он. — Нет, серьезно, сам подумай: даже если ты сожжешь мольберт и перестанешь заниматься экспертизой картин, — хотя, по-моему, у тебя кишка тонка, — чему ты хочешь себя посвятить? Ты ведь ничего не умеешь. С твоими навыками только в маляры возьмут.
— А почему нет? Стану маляром. Как Том Сойер.
— Нет, не станешь.
— Почему это?
— Да ты ни дня в своей жизни не работал по-настоящему! Кроме того, ты слишком брезгливый.
— Думаешь, что так хорошо знаешь меня?
— Ага.
— А давай поспорим, — я протянул руку и кивнул на картину. — Брейгель будет свидетелем.
— На что спорим?
— Хм… если я проработаю маляром неделю…
— Месяц.
— Хорошо. Если я месяц буду марать стены и заборы, ты простишь мне все мои долги.
Петр закатил глаза, подсчитывая сумму, покачал головой.
— Цифра большая. Особенно учитывая случай в Питере в 2003-м. Я ведь оплачивал твоего адвоката.
— Боишься проиграть? — спросил я.
Он хмыкнул и пожал мою руку.
— А если я выиграю… пардон: когда я выиграю, ты проведешь для моих студентов десять лекций…
— Пять.
— Хорошо. Пять лекций на тему «Экспертиза и определение подлинности».
— Подожди-ка, я не понял: какая тебе выгода от того, что я проведу эти лекции?
Он улыбнулся, — нижняя губа его блестела.
— Лично мне — никакой. Ты нищий — с тебя нечего взять. Я просто хочу показать тебя своим студентам. Чтобы они знали, в кого рискуют превратиться, если не смогут отрастить хребет.
