Пейзаж с падением Икара | страница 40
Пока я думал об этом, за мой столик подсел Петр и вместо приветствия сказал:
— Пожалуй, сначала я должен извиниться.
— За что?
— Ну, ты знаешь, — он отвел взгляд и неопределенно махнул рукой, — тот инцидент у тебя дома. Пойми, я ведь был пьян…
— Да-да, я помню: «ВДРЕБЕЗГИ-И-И»!
— …и тогда я еще не знал, честное слово, не знал о твоем отце…
— Да брось. У тебя есть смягчающее обстоятельство: ты идиот. Так что проехали.
Он потер ладони.
— Зато сейчас меня есть новость, которая точно поднимет тебе настроение. Ты наверняка слышал, что в Германии скоро начнется неделя русского искусства. Так уж вышло, что я курирую это мероприятие с нашей стороны, и меня попросили подобрать кандидатов — ну, тех, кто лучше всего «воплощает русский характер» и подходит…
— Даже не надейся.
— … что? Я ведь еще ничего не предложил!
— А это не важно, — я смотрел в окно на проходящих мимо людей. — Чтобы ты ни предложил, мой ответ: «даже не надейся».
Петр устало вздохнул.
— Как же меня достала твоя кислая рожа. Неблагодарный. Я ж для тебя стараюсь.
— Я вроде не просил.
— И зачем ты вообще пишешь картины? Помнишь, что нам говорили в Академии живописи: искусство оживает, лишь соприкоснувшись с наблюдателем. Книга — это то, что прочитано, а не то, что написано.
— Пожалуй, Гуттенберг с тобой не согласился бы.
— Любой нормальный художник желает прославиться, чтобы его произведение было на виду. Искусство требует зрителя.
— А зритель требует хлеба и зрелищ, и что с того? Я что, теперь должен лепить голых баб из хлебного мякиша?
Мы помолчали. Петру принесли пиво, он взял кружку, хотел отпить, но вместо этого вдруг грохнул ею по столу, разлив пену, и сказал:
— Из-за тебя я проиграл пари. Теперь я должен Наде двадцать баксов. Она знала, что ты откажешься.
— Постой-ка, — сказал я. — Какая Надя? Хромая что ли? Вы все еще встречаетесь?
— Не твое дело. И не смей называть ее хромой. Она тоже хотела включить тебя в список. Но потом махнула рукой и сказала, что ты баран и поэтому все равно упрешься рогами.
— Просто она тайно любит меня.
— Не пори чушь, тебя никто не любит…
— Вот спасибо.
— …потому что ты упрям, ворчлив и нелогичен.
— Чего же ты со мной общаешься тогда? Еще и в долг даешь. И кто из нас после этого нелогичен?
Петр прищурился.
— Я общаюсь с тобой по инерции. И еще потому, что считаю тебя талантливым художником.
— Спасибо за комплимент. Но, прости, не могу сказать того же о тебе.
— Да пошел ты! Я хотя бы умею зарабатывать деньги на своем таланте…