— Устрой мне поединок, — пояснил Швейбан. — Готов сразиться с любым из твоих богатырей.
— Это смешно! — воскликнул хан. — Ты не продержишься и минуты!
— Только небо знает, на что способно отчаяние... Прошу об одном: если мне удастся одолеть назначенного тобою соперника, то ты забудешь о своем гневе ко мне!
Светлейший задумался. Предложение понравилось ему. «В конце концов, — подумал он, — это должен быть поединок между ним и мной!» Какую-то минуту хан медлил. Но потом, решив, что такой поединок должен состояться на глазах пленницы, согласился.
— Ну что ж, — сказал он, — быть по-твоему. Схватка выяснит, кто из нас достоин этой девицы.
— Эта девка не стоит того, чтобы выяснять из-за нее отношения! — вдруг решился возразить Швейбан. — Я заранее отрекаюсь от нее!..
Слова племянника опечалили светлейшего. Хан хотел устроить суд чести, но теперь угадывал бессмысленность этой затеи... Тем не менее он сказал:
— Завтра ты будешь драться!
— А если окажусь победителем?
— Этого не случится. Ибо назначить тебе соперника — это все равно что вынести приговор!
— И все-таки?..
Хан помедлил. Он не сомневался, что Швейбан будет убит. Уклонившись от ответа, он предложил:
— Выбирай оружие!
— На топорах! — не задумываясь, ответил молодой.
И тогда светлейший объявил:
— Багадур, мой слуга и телохранитель, будет твоим соперником!
Услышав сие, молодой покачнулся — хан выставлял против него воина, сильнее и опытнее которого не было во всем Ордынском ханстве. Сознавая, что ему проще добровольно положить голову на плаху, Швейбан тем не менее ответил:
— Спасибо и на том, мой повелитель...
На следующий день с самого утра началась подготовка к поединку. Десяти воинам было указано расчистить площадку перед шатром светлейшего. Те срезали траву, после чего посыпали убранное место сухим песком. Вскоре поле для ристалища было готово...
Багадур, зная, с кем ему предстоит драться, внешне не выказывал волнения, выглядел, как всегда, собранным. Он начистил конским волосом до блеска свои рыжие сапоги, надел латы — нагрудник и подлокотники. Кольчугу решил не надевать, понимая, что она не защитит от топора.
В полдень к площадке потянулись воины. Иные садились на траву, иные собирались смотреть стоя. Но большинство, по привычке никогда не покидать седла, прибыли к месту боя верхом. Любопытство явившихся подстегивало известие о том, что Швейбан будто бы увел наложницу у светлейшего. Всем было ясно, что хан мстил за воровство.
