При этом он обнимал ножки дочери, целовал их, думая, что целует ножки жены своей...
Сначала подобные сцены пугали Лину. Но впоследствии панночка привыкла и научилась успокаивать отца. Прежде всего, когда случалось подобное, она заставляла его подняться. Потом уводила в спальню и приказывала слугам раздеть несчастного. А когда бедняга оказывался в постели, садилась рядом и принималась гладить старика по голове, пока тот не засыпал. При этом она вела разговор на приятные для него темы: говорила о хозяйских планах, о строительстве мечети в Ловчицах. Напоминание о последнем проекте действовало на старика особенно благоприятно. Как и должно, прагматика волновали практические вопросы: следовало выбрать место для мечети, заготовить лес, нанять работных. Идея строительства храма обсуждалась Южинским давно. Взяться за возведение святыни беднягу подстегивало все то же желание искупить вину перед женой...
Итак, покончив с молитвой, наш незнакомец умыл речной водой руки и лицо, после чего направился к деревянным воротам, за которыми начиналась панская усадьба. Кажется, он все еще пребывал под впечатлением от разговора с Богом, потому что вздрогнул и замер на месте, когда вышедший из домика сторож, по имени Баха, старик в высокой, как у чабана, каракулевой шапке, вдруг окликнул его:
— Эй, блудный, куда идешь?
Добрую минуту гость взирал на обратившегося к нему как на чудо — Баха был первым, кого он встретил на пути в Ловчицы.
— Хочу поговорить с хозяином, — наконец отозвался он.
— А кто ты такой?
— Как видишь, — спокойно сказал пришелец, — человек.
Баху удивил не столько смысл ответа, сколько интонация голоса незнакомца, — в ней превалировала дружественность, желание найти общий язык. Если бы не это и не серьезность выражения лица прибывшего, сторож подумал бы, что над ним смеются.
— Как твое имя? — строго, еще не зная, сердиться ему или нет, спросил он.
Гость со вниманием посмотрел поверх ограды, туда, где находился панский дом. Между сросшихся косматых бровей его угадывались две линии глубоких морщин... Баха собирался было подумать, что перед ним юродивый, вспоминающий свое имя. Но гость неожиданно опять удосужил его вниманием, ответил:
— Кундуз.
— Не знаю тебя, — сейчас же строго ответил сторож. И, желая добавить веса себе, решительно поправил свою великолепную шапку. — Откуда ты? — его все же распалил предыдущий ответ гостя, когда тот сказал: «Как видишь, человек». Желая дать знать, что он тоже не лыком шит, Баха огрызнулся: — Ишь, умник нашелся! Все мы человеки! Только у нас тут без дела не шляются!
