От станции со всех ног бежал молодой солдат. Андрей узнал в нем Зубца. Разведчик с разбегу прыгнул в низкий окоп.
— Танковый эшелон! — выпалил он одним духом. — С платформ дуют.
— Немцы? — охнул Сахнов.
— Какие немцы, наши! По немцам кроют.
Слабый ветер отнес красноватые дымы несколько в сторону. Теперь и отсюда видно, как танковый эшелон палит из пушек прямо с платформ. Танкисты с боем въехали на станцию и, развернув свои «тридцатьчетверки», соскочили на рельсы. В атаку они ринулись грозной устрашающей массой.
Привстав из окопа, Андрей огляделся вокруг. Какое-то время он не слышал ни гула моторов, ни лязга гусениц, ни грохота орудий; не замечал ни горящих танков, ни огня и дыма — ничего. Он видел лишь землю, иссеченную и изрытую, землю, политую кровью и опаленную огнем.
Выстояли все-таки! Его охватила гордость за всех, с кем он пережил тут неслыханные испытания. Люди победили огонь и сталь, больше того — саму смерть.
4
Пришлось схватиться с Капустиным. Вот себялюб! Подумать только — все не правы, один он прав. А произошло вот что.
Роты Жарова разместились на ночлег засветло. После тридцати верст пути по раскисшему шляху особенно дорог был спокойный отдых. Но все испортил Капустин. Его батальон притащился следом. Солдаты еле плелись за повозками. А им еще с полчаса пути до назначенного места ночлега. Капустин умел пустить слезу, и Щербинин уступил. Пришлось размещаться заново. Конечно, что за отдых в такой тесноте? Но приказ есть приказ, и Жаров честно отдал половину домов Капустину. Но Капустину показалось, что его обманули и дали меньше, чем следовало. Не долго думая, пожаловался Щербинину, а тот рубанул сплеча: выделить Капустину еще пять домов. Ко всему прочему примчался ординарец Капустина и попросил оставить местечко своему комбату в доме, занятом Жаровым. Пришлось и тут уступить. Обвел, старый черт!
Скрипнула дверь, и Жаров обернулся:
— А, проходи, старая лиса.
— Погляжу я на тебя, — приостановился Капустин у порога, — молод, а задирист. Надолго тебя не хватит, быстро сгоришь.
— Ну, закаркал, — уже совсем добродушно отмахнулся Жаров. — Думаю, за ужином мы сумеем пойти на мировую. Хватит с нас и войны с немцами.
— И то правда, — скинул Капустин варежки и протянул руку. — На мировую так на мировую. А все-таки обошел ты меня. Посмотрел, твои как баре — по дому на отделение. А моих хоть друг на дружку клади.
— Ну, знаешь!.. — вскочив со скамейки, возмутился Андрей, но сумел взять себя в руки. — Впрочем, молчу. Иначе поссоримся. Давай лучше ужинать…
