И тут, представляете, жена Куликова вскакивает и кричит мне:
– Что вы третируете моего мужа?
Я ей вежливо отвечаю:
– Никто вашего мужа не третирует! Наоборот, стараемся не замечать его хамства. Вот вы, например, своей вилкой в общий салат лезли, а я этого даже не заметил.
Тут она чего-то заплакала, а все гости стали почему-то возмущаться. Какой-то родственник жены вскочил, кричит:
– Уйдём отсюда! Над нами здесь издеваются!
Я говорю:
– Да кто же над вами издевается? Пришли, понимаешь, пол замызгали, пепел в тарелки сыплете, пьёте неумеренно… Я стараюсь не обращать внимания, а вы ещё что-то вякаете!
Тут гости вскочили, бросились в переднюю за пальто. Я им крикнул вдогонку:
– Ну и ладно! Валите отсюда! Попутного ветра!
Это, конечно, я уже грубо крикнул. Не надо бы этого! Мне бы им чего-нибудь из Чехова вдогонку послать, что-нибудь про соус или в этом роде, но как-то цитаты не подобрал.
Слава богу, бутылкой не запустил, сдержался…
Григорий ГОРИН, « ЛГ », 1970
Теги: Григорий Горин
Жил-был некто Акимушкин. Впрочем, не жил, а только был. Ибо жизнью назвать это трудно. Судите сами: разговор у него никогда не клеился, дельце не выгорало, жизнь не складывалась.
"Эх, бытиё моё! - думал Акимушкин. – Видно, неспособный я к жизни человек".
Так бы и шло его бытиё, но однажды послала судьба ему шанс: увидел он на помойке коробку.
Запечатанную. Маленькую. Этакий ящичек Пандоры. Ну, или, скорее, Пандорки.
С надписью на крышке: «СКЛАДНАЯ ЖИЗНЬ».
Не удивляйтесь. Наши помойки богаче всех в мире и давно превратились в магазины самообслуживания. Бойкие старушки со школьными ранцами и бородачи с дорожными сумками – завсегдатаи наших помоек. Обыватель найдёт здесь и недостающий том из собрания сочинений, и бытовую технику, часто в рабочем состоянии.
Вот и Акимушкину наконец повезло. Но повезло ли?
Акимушкин сначала обрадовался находке, хотел открыть, а потом испугался.
«Ладно ещё, если «склАдная жизнь, – подумал он. – А если «складнАя?»
Задумался Акимушкин, что такое «складнАя жизнь», есть ли вообще такое понятие, и представил вдруг гроб, а в гробу – себя, любимого, похороненного заживо. Ну, чем вам не «складнАя жизнь»?
«Нет! – подумал Акимушкин. – Эта коробка не для меня. Я ещё БЫТЬ хочу».
Бросил коробку и побрёл восвояси.
Что, спро'сите, было в коробке? А то и было, о чём написано. И если б Акимушкин не сомневался, а поставил ударение где надо, то жизнь его, несомненно, наладилась бы.
