* * *
Снаружи Фальконер уже убирал телефон, и я сказал ему:
— Пойдемте за дом, я хочу вам кое-что показать. Это в сарае.
— Что это?
— Ну, я не знаю, что это. В этом вся суть. Думаю, вам стоит взглянуть на это, прежде чем нагрянут федералы, - Джона я спросил: - Можешь закинуть мои вещи в багажник? Хочу показать ему ящик.
Джон вытащил ключи и начал открывать багажник. Я провел Фальконера через двор, ко все еще открытой двери сарая. Жестом указал на зеленый ящик на присыпанном щебенкой полу, на покрывавшие его странные иероглифы.
— Довольно чудно, да? Мы его нашли.
— И?
— Его нельзя открыть. Ни я, ни вы. Мы открыли его только раз и то, что там было внутри, было чертовски странным.
— Ладно, покажу его федералам, когда они появятся…
— Восемь дюймов стояка! – сказал с полки Элмо.
— ...Но я не очень понимаю, как это относится…
Фальконер умолк, скорее всего потому, что как и я, учуял запах дыма. Одарив меня взглядом, после которого даже рак был извинился, он побежал со всех ног. Он обогнул дом как раз в тот миг, когда Джон вышел из передней двери со своей зажигалкой – огнеметом времен вьетнамской войны, который он купил на eBay. Кстати, совершенно законно.
За его спиной языки пламени превращали остатки моей собственности в дым и пепел.
Фальконер поджал челюсть и произнес:
— Ах вы тупые голожопые мудаки, что вы наделали?
— Мы решили проблему, вот что мы сделали. Как всегда. Копам тут нечего делать. Как и Национальной гвардии, и кому-либо еще.
Вдалеке завыли сирены. Надо сказать, никто не реагирует быстрее, чем пожарные.
Фальконер сгреб меня, развернул и второй раз заковал в наручники. Мне было совершенно все равно. Я почувствовал облегчение в первый раз за два дня. Всепожирающее пламя бушевало в зараженном доме, и все испытания наконец-то кончились. Фрэнки и личинки пауков сгорят, и прорыва не произойдет.
Порше Фальконера было таким низким, что мне пришлось присесть, чтобы попасть внутрь. Внутри пахло, как в магазине кожаной одежды. Я увидел, что натащил несколько грязных листьев на безупречный ковер и почувствовал, будто осквернил его. Как можно водить такую машину и не сойти с ума от беспокойства? Как тут можно съесть буррито? Будешь же постоянно бояться уронить куда-нибудь пережаренной фасоли. Я понятия не имел, как он мог себе позволить такую машину и счел, что будет невежливо спрашивать. Может, он приторговывал наркотиками во внерабочее время.
Я сидел в неудобной позе, а наручники впивались мне в поясницу. С того места, где стояло Порше, я видел как языки огня лижут стекла на окнах моей спальни, пожирая занавески.
