На расстоянии шага собака остановилась и стала медленно обходить меня, оскалив клыки, прижав уши и утробно рыча. Я так же медленно поворачивался, держа руки возле ее морды. С радостным удивлением я отметил тогда, что совсем не испугался, только сердце билось сильно и четко. Мысленно я даже подзадоривал пса: «Н-ну! Ну давай!» И еще отметил, что, следя настороженно за каждым движением зверя, вместе с тем с интересом разглядываю и навсегда запоминаю мерцающие глаза, вспыхивающие временами зеленым слюдяным блеском, тягучую слюну, ниточками свисающую с волосков, влажные, трепетные ноздри, хищно наморщенный нос.
Припадая к земле, готовая каждую секунду к броску, собака продолжала обходить меня, не приближаясь и не удаляясь. Я поворачивался вслед за нею, инстинктивно сознавая, что нельзя ни на пядь отступить, ни дать ей зайти сбоку.
Сделав круг, пес остановился, порычал еще и стал пятиться. Потом повернулся и затрусил, не оглядываясь, прочь. Я вздохнул облегченно, глубоко-глубоко. И в то же время мне даже обидно стало, что пес спасовал.
Как ни в чем не бывало, пошел было домой. Но, пройдя шагов пятьдесят, вдруг почувствовал страшную слабость, ноги отказывались держать, и я сел на землю. Рубашка прилипла к спине, на лбу, на шее выступил пот. Не было сил поднять руку утереться. Я не смог сдержать нервный, счастливый смех. Второй раз за этот вечер я удивился: когда опасность была рядом — был спокоен, владел собой, а сейчас не могу совладать с собственными руками и ногами, они как ватные… Но верх одержал все-таки я!
…А плафоны над головой плывут, плывут… Чувствую, что вот-вот… Спросил, который час, но ответа уже не услышал.
Сестричка Нина приносит утром термометры; мы притворяемся спящими.
— Опять не хотите температуру мерять? Ох, аферисты (это ее любимое словечко). А что я буду ставить в температурный лист?
Из сестер Нина самая энергичная, самая заботливая, деловая. (Здесь всех сестер, кроме старшей, называют по имени.) Она среднего роста, худенькая, отчего кажется выше. Плечи, локти мальчишеские, угловатые.
— Да у нас у всех температура нормальная, — бубнит кто-то из-под одеяла.
— Ты мне эти шуточки брось! Ну ладно, бес с вами, всем поставлю нормальную.
Но у меня, как у послеоперационного, градусник греется под мышкой.
По коридору Нина шагом почти не ходит. Вот она бежит в палату.
— Ни-на! — зовет ее кто-то из другой.
Заскрипели «тормоза» — это она в тапочках, как на лыжах, проехалась по полу — затормозила. Вбегает:
