Когда-то она вычитала, что кроме известных успешных опытов академика и его команды, был ещё один, менее знакомый широкой публике. Вначале этот опыт повторял уже известную версию: собачке давали еду и одновременно звонили в колокольчик, закрепляя тем самым связь между двумя раздражителями. Затем собачку били током, одновременно включая при этом яркий свет. Эксперимент заканчивался тем, что у подопытной вырабатывался условный рефлекс: при звуке колокольчика собака выделяла слюну в предвкушении еды, а при ярком свете – в ужасе забивалась в угол, боясь удара током.
Об этом опыте известно всем, еще со школьной скамьи. Но, мало кто знает, что неугомонные исследователи продолжили эксперимент: теперь на звук колокольчика собаку стали бить током, а при свете лампы – давать еду. Говорят, что бедное животное сначала пыталось понять человеческую логику, но в какой-то момент начинало в безумной панике метаться по клетке, проявляя все признаки невротического поведения, а затем ложилось на пол и уже больше ни на что не реагировало.
Так и Натали, в какой-то момент начала чувствовать, что приближается к такому состоянию, когда и она, как та собака Павлова, не имея возможности понять логику происходящего с ней, просто упадет и станет безразлична ко всему.
Именно поэтому, ей, как никогда и никому другому, спасительно подошла работа статуи.
Теперь, когда Натали работала, все мешающие чувства и даже мысли о наболевшем, на какое-то время, замирали, переставая течь в её измученном сердце. Да, да – именно в сердце, потому что именно там мысли оседали горечью и тоской, каким-то образом быстро минуя голову, где по общепринятому мнению они и обитают. Тогда как Натали верила, что её мысли не всегда принадлежат именно ей.
Но всё-таки особенно удачные из них, посещающие её, она старалась записывать и радовалась им, как радуются приходу дорогих гостей. То была радость с примесью искреннего детского восхищения, как радуется ребёнок неожиданно подаренной ему игрушке.
Однажды, во время работы, наблюдая за рекой мыслей текущих через неё, Натали осенило: она поняла, что и с сердечной болью, переживаниями или другими душевными травмами можно поступить так же, как с тяжестью нелепо поднятой руки – просто перестать думать о них! А потом, перестав думать, – просто отпустить.
Они расстались, и ночи её стали длиннее и тягостнее, а сны короче и мучительнее. Говорят, что мы все видим сны, но не всегда их запоминаем. Иногда она думала, что лучше бы не помнить ничего из того, что было. Но где-то глубоко внутри она чувствовала, что нужно пройти и через эту нескончаемую, иногда полную абсурда, а нередко наполненную необычного смысла череду сновидений, пережить невыраженные чувства и события, сказать невысказанное и сделать несделанное.
