– Чай подвозили?
Солдат поднялся с мешков и потряс пустой флягой. Сменщик грубо выругался и сплюнул в пустыню.
– У меня тут курево! – солдат похлопал по карману в бушлате.
– Ты что? – сказал сменщик.
– А что?
– Здесь курить нельзя! – сменщик топтался возле бруствера, поджидая, когда солдат выберется из траншеи.
– Здесь ничего нельзя!
Над траншеей по-прежнему бегал ветер.
Сменщик коротко усмехнулся и, повернувшись спиной к ветру, стал мочиться.
– Может, отойдёшь чуть подальше? – сказал солдат.
– Ты что?
– Так ведь рядом граница, – пояснил солдат. – Не дай Бог ветер к иорданцам отнесёт… Тебе международный конфликт нужен?..
– Суки! – проговорил сменщик и спрыгнул в траншею. – Между прочим, – полчаса назад в нашу палатку змея заползла…
– Змея?
– Коричневая! – сменщик почесал себе нос и перезарядил пулемёт.
Солдат задумчиво посмотрел туда, где над бруствером мерцали усталые звёзды.
– Змея была мальчик или девочка? – спросил он.
– Ты что?
– А что?
– Разве их разберёшь? Говорят, змея-девочка в одиночку заползать не станет…
– Суки!
– Жаль, что нет чая! – сказал сменщик.
– Нет, чая нет… Песок, вон, есть, ящик с патронами есть, а чай не подвезли.
– Жаль! – повторил сменщик.
Солдат подумал об уходящей ночи, о палатке, в которую заползла змея, и, сдвинув три мешка с песком воедино, прилёг на них.
– Я, пожалуй, здесь пережду… – сказал он.
Сменщик пожал плечами.
– Отдыхай, – сказал он, накрывая солдата двумя одеялами. – А я за иорданцами послежу!
Ветер над траншеей немного стих.
«Суки!» – пробормотал солдат и сразу уснул.
Где я?
Я не знал.
Понятия не имел.
Был вечер, и был город, и была луна там, где ей положено быть, а где был я – не знал, и всё тут!
Я стоял на какой-то улице и шептал её имя.
Она не отзывалась.
И тут я понял, что мне конец. А потом вдруг догадался, что мне не конец, и что я лишь только думаю, что мне конец.
Полил дождь. Присев на скамейку возле автобусной остановки, я принялся смеяться над собой и над этим городом.
Девочка в синей куртке, тронув меня за рукав, спросила: «Дядя, вы чудак?»
Я молча пожал плечами, и девочка ушла. Я посмотрел, как под колёсами автобусов погибают дождевые капли.
Рядом остановилась женщина с большим серым зонтом. Она смотрела то на дорогу, то на меня. Кроме серого зонта, у женщины было измученное лицо.
– Желаете спросить о чём-либо? – сказал я.
– С чего бы?..
– Может, душу облегчить… Если пожелаете, на какое-то время побуду священником. Говорят, после исповеди легчает…
