Мышкин изучал все это с напряженным вниманием, пытаясь запомнить как можно лучше. Он знал, что первое и непосредственное впечатление от жилья может пригодиться впоследствии. Такое в его практике бывало. Кроме того, понятых нельзя было держать до бесконечности, поэтому необходимо было сообразить, не упущено ли что-нибудь существенное. Мышкин ни секунды не сомневался в квалификации экспертов и, в общем, вполне доверял Гаврюшину, и все-таки ему хотелось еще раз проверить все самому — так было спокойнее. «Одна голова — хорошо, а две — лучше», — так он это для себя формулировал… впрочем, может, и не без лукавства.
— Посмотрите, как интересно, — вдруг сказал Мышкину в самое ухо стоявший у него за спиной Гаврюшин. — Зеркало… Сразу видно, кто здесь жил.
Мышкин вздрогнул от неожиданности.
— Кто — жил? — удивленно переспросил он.
— Н-ну… — Гаврюшин немного растерялся. — Ну, скажем так… гетера… красотка… чтоб вам было понятнее. Смотрите… Зеркало — в самом центре, всей комнате голова. Сразу видно, что главный предмет. И погибла — прямо перед зеркалом. Символично…
— Да-а… Это вы действительно… здорово… — удивленно протянул Мышкин. — А я как-то не обратил внимания.
Гаврюшин удовлетворенно хмыкнул и тут же обругал себя за несдержанность. Однако, заглянув Мышкину в лицо, он убедился, что тот ничего не заметил.
Замечание Гаврюшина показалось Мышкину весьма любопытным и сильно его заинтересовало. Но с зеркалом приходилось повременить. Зеркало стояло на месте и не требовало принятия немедленных решений — в отличие от мелких и мобильных предметов, с которыми следовало разобраться до ухода экспертов и понятых. Мышкин подошел к журнальному столику. С краю лежал «Cosmopolitan», последний номер, в центре — книга в суперобложке, имевшая роскошный, подарочный вид. Суперобложка была не то черная, не то очень темно-синяя — Мышкин не разобрал, сверху шла серебристая полоса, и даже не полоса, а скорее, небрежный мазок серебряной краски. Надпись гласила: «Сочинения Федора Сологуба», и ниже: «Серия «Серебряный вихрь». Мышкин взглянул на книжную полку. Несколько книг той же серии стояли рядком на самом видном месте. «Что за «вихрь» такой? — машинально подумал Мышкин. — Почему — «вихрь»? Да что это со мной сегодня? Разве в этом дело?»
— Вот это надо проверить, — сказал он, обращаясь к экспертам. — Очень тщательно, прошу вас.
— Проверим, проверим, инспектор. Что бы мы без вас делали! — хмыкнул тот, что стоял ближе всех — знакомый Мышкина еще с «доисторических», по его собственному определению, времен.
