— Товарищ полковник, — вдруг попросил Лужко, — расскажите, как там Москва живет.
— Расскажите, Андрей Николаевич, — поддержал и Панченко.
— Хорошо, — согласился Бочаров.
До поздней ночи говорил Бочаров, но ни он, ни Панченко, ни Лужко, ни командиры и штабы соединений и частей, оборонявшихся под Курском, не знали, что в это самое время, в ночь с 27 на 28 июня 1942 года, немецкое главнокомандование приказало с утра 28 июня начать отложенную ввиду проливных дождей и сильных ветров операцию «Бляу». Это была последняя спокойная ночь под Курском и Белгородом.
Утро 28 июня 1942 года обещало быть на редкость погожим. Во второй половине ночи еще с вечера поднявшиеся вверх облака рассеялись, и над уснувшей землей засверкало звездное, по-летнему глубокое небо. Росы не было, но от земли поднимался легкий сырой туман, оседавший в лощинах и волнистой полосой разделявший позиции воюющих сторон. К рассвету туман сгустился, но как только на востоке полукружием заалело небо, поднялся вверх, неуловимо расплываясь и исчезая. Дышалось в это раннее утро особенно легко и просторно. Дежурные расчеты, офицеры на наблюдательных пунктах, часовые у штабов, складов и на дорогах жадно вдыхали влажный живительный воздух, надеясь обсохнуть и согреться от надоедливых проливных дождей.
Но не успело еще взойти солнце и подсушить мокрую землю, как позиции советских войск покрылись сплошными огненными всполохами взрывов, а с противной стороны с нарастающим воем все неслись и неслись новые сотни, тысячи снарядов и мин, покрывая все оглушительными взрывами и едкой гарью порохового дыма.
— Передать в роты: укрыть людей в блиндажах, оставить только дежурных! — крикнул связным Лужко.
Он схватил телефон, пытаясь вызвать роты. Телефон уже не работал. Крикнув радисту, чтобы тот не терял связь с полком, Лужко выбежал на свой наблюдательный пункт. Артиллерист и минометчик были уже там, но делать им сейчас было нечего. Слишком слабы были калибры их пушек и минометов, чтобы противостоять уничтожающей силе вражеского огня.
Лужко взглянул на покрытые взрывами и дымом позиции рот, озлобленно выругался и присел рядом с Бочаровым.
— Ну и молотит, — пытался пошутить Лужко, но вместо шутки выдал свое волнение.
— Ничего, — невозмутимо сказал Панченко, — окопы у нас глубокие, землянок и блиндажей хватит. Пусть молотит, остановится когда-нибудь.
Лужко взглянул на комиссара и удивился выражению его лица. Комиссар был совсем равнодушен, спокойно покуривал папиросу и только изредка смахивал рукой осыпавшуюся от сотрясения землю. Таким же спокойным и невозмутимым показался Лужко и полковник Бочаров. Он сидел, прислонясь к стене ниши, и о чем-то сосредоточенно думал. Земляная пыль сверху сыпалась ему за ворот, но он даже не пытался прикрыть шею.
