Бочаров с интересом прислушивался к спору комбата и комиссара, но сам не вмешивался, чувствуя раздражение Лужко и недовольство Панченко. Оба они были так различны и по внешности и по характерам, что Бочаров вначале подумал, что их разногласия не принципиальны, а лишь следствие этого различия.
Но вечером, когда, обойдя все позиции батальона, мокрые и грязные Бочаров, Панченко и Лужко возвратились на командный пункт и спор разгорелся с еще большей горячностью, Бочаров понял, что разногласия между этими офицерами не случайны.
— Я все понимаю, — горячился Лужко, — конечно, кажется правильным: командир первым поднялся в атаку, воодушевил подчиненных и рванулся на врага. Но правильно это только внешне. Вы помните, когда немцы ночной атакой заняли у меня высоту сто девять? И высотка-то — бугорок всего, а отбивать пришлось контратакой. Как всегда, первыми вскочили командиры рот, за ними взводные. «В атаку! За мной! Ура!» Они-то рванулись, «ура» крикнули, а роты лежат, огнем прижаты. И вот итог: оба командира рот ранены.
— Так что ж, по-твоему, командир не должен людей в атаку водить? — спросил Панченко.
— Должен, только не так, как мы это сейчас делаем.
— А как же?
— Нельзя командиру первым в атаку бросаться.
— А как же иначе? Кто же людей в атаку поведет?
— Тот же командир роты, взвода, но он не геройствовать должен, а управлять своим подразделением.
— То есть как это управлять?
— А очень просто: находиться позади своего подразделения, видеть всех и командовать.
— Ишь ты, чего захотел, — иронически улыбаясь, сказал Панченко. — Да это, если ты хочешь знать, традиция и особенность нашей армии. Разве ты не знаешь, как Климент Ефремович, Семен Михайлович, Михаил Васильевич, я уже не говорю о Чапаеве, Котовском, Пархоменко, Щорсе, сами в атаку бойцов водили? Шашку вон и вперед, самым первым на врага, а за ним лавина!..
— Семен Прокофьевич, — остановил Лужко горячую речь Панченко, — товарищ комиссар! Времена сейчас не те. Тогда нужно было и можно было всем командирам, даже самым большим, первыми в атаку бросаться. А сейчас, при таком огне напрасно гибнет командный состав, теряется управление подразделениями. В итоге — неудачные атаки и снова жертвы.
— Ну, знаешь, — рассердился Панченко, — что командир первым в атаку идет — это незыблемый закон, это традиция нашей армии и только нашей.
— Уж если говорить о традициях, то и в русско-японскую и в первую мировую войну офицеры тоже шли впереди своих цепей. С легонькой шпажкой, парадным шагом, под барабанный бой. Да это еще что! А Суворов? А Багратион со знаменем на крепостную стену первым лез! А генерал Раевский со своими сыновьями? Так что эта традиция уходит в далекое прошлое. И зародилась она в других условиях.
