– Я уже доложил. Ну вот, смотрите, на конкретном примере. – Марков вынул из пачки одну из карт. – Врагу очень легко уничтожить наши силы здесь, здесь и здесь, – он указал остриём карандаша. – И самолёты, и танки, и живая сила располагаются в зоне прямого воздействия даже полевой артиллерии. Вот аэродром Малые Заводы. На нём целая истребительная авиадивизия. Семьдесят самолётов. Расстояние от границы – двадцать километров. С началом войны взлететь успеет едва ли одна эскадрилья. Остальные будут ждать своей очереди на рулёжку к ВПП. Дальше – здесь Пятая танковая дивизия одиннадцатой армии. Большинство танков нуждаются минимум в профилактическом ремонте. В самой дивизии ни запчастей, ни нужной рембазы нет. Вот на этих станциях немцы могут захватить матчасть четырёх дивизий прямо в эшелонах, за два часа прорвав весьма хлипкую оборону…
– На каком основании вы называете нашу оборону хлипкой? – Сталин взял себя в руки, и глуховатый голос звучал совершенно спокойно.
– Боеспособные, уже развёрнутые подразделения вытянуты «в нитку», пятнадцать километров на дивизию. Вторых, тем более третьих эшелонов у них нет. Части прикрытия, которые могли бы их создать, расквартированы в сорока и более километрах восточнее. Подъём по тревоге и марш, даже без воздействия противника, займёт сутки. За это время дивизии первого эшелона будут разорваны на батальонные, а то и ротные клочья. Но при превосходстве немцев в воздухе подкрепления могут вообще никуда не дойти. В итоге мы получаем в ближнем тылу дезорганизованные орды, потому что части будут подходить к фронту безо всякой системы, лишённые централизованного командования. Отдельные ответственные командиры будут пытаться выполнять давно устаревшие приказы или «стоять насмерть», обороняя давно никому не нужные «опорные пункты» в глубоком тылу атакующего врага.
Кроме того, товарищ Сталин, – забил Марков последний гвоздь, – на проведение всеобщей мобилизации западнее Днепра нам требуется минимум две недели. И месяц – на боевое слаживание призывного контингента.
– Интэрэсно, – в речи вождя снова промелькнул акцент, – почему мне об этом не докладывали ни Павлов, ни Жуков? Забрасывают сводками о том, сколько пропущено эшелонов, как много танков, самолётов, орудий перевезено в пункты назначения. И никто не сообщает, что всё валят как в мусорную корзину. Можете объяснить?
– Так точно, товарищ Сталин. Жуков – никакой генштабист. На Халхин-Голе за него работали другие, а он только приказы подписывал и страх наводил. Павлов – неплохой комбриг, но это его предел. Они заглядывают вам в глаза и пытаются угадать, что вы хотите от них услышать…
