— Мы уж собрались зачинять ворота, путник. Глянь, буря-то какая.
— И не говори. В такую погоду оказаться в чистом поле — верная смерть, и себе и коню, — Первей сунул в руку стражника мелкую серебряную монетку. Суровый страж разом подобрел.
— Откуда путь держим, господин хороший?
— Из Москвы пробираюсь, до Новгорода. Скажи, почтенный, есть здесь где остановиться?
— Да как же? — страж даже обиделся. — Мы тут, чай, не в деревне. Вон поезжай по этой улице, и как раз будет постоялый двор.
— Спасибо, почтенный. Спокойной ночи!
* * *
Вьюга завывала, как бесчисленная стая голодных волков, на все лады и голоса. Под неумолчный вой ветра думалось особенно хорошо, тем более лёжа на большой охапке душистого сена, да ещё завернувшись в медвежью шубу, только что приобретённую у хозяина. С шубой Первею повезло, это да. Правда, хозяин этого сарая, упорно величавший своё заведение постоялым двором, поначалу заломил несусветную цену, как обычно все московиты, но рыцарь привычно сосредоточился, вызывая в теле знакомую дрожь… и хозяин, внезапно почувствовав небывалое расположение к проезжему гостю, расчувствовался и подарил ему шубу — знай наших! Первей сердечно благодарил его, они пили горячий глинтвейн, приготовленный Первеем из хозяйских запасов (кстати, хозяин взял сей рецепт на заметку) и расстались, довольные друг другом. Шуба что, ерунда, был бы человек хороший!
Однако ночевать здесь оказалось негде, только вместе с конём, в широком и длиннейшем сарае, чердак которого был буквально набит сеном, отчего пользоваться огнём тут категорически возбранялось, и в сарае царил непроглядный мрак. Рядом храпели кони и извозчики, спящие прямо в санях, втащенных внутрь сарая. В щели ворот, врезанных с обоих сторон постоялого двора, тонко свистел ветер, в крохотные оконца-отдушины, расположенные вдоль бревенчатых стен, влетали рои снежинок, но в медвежьей шубе было тепло и уютно. Первей почувствовал, как погружается, погружается…
* * *
«Ну здравствуй, мой родной»
«Я скучал без тебя»
Пауза.
«Представь, я тоже. Подумать только, Голос Свыше… Я и не представляла, что это может случиться со мной»
«Так случилось, потому что иначе быть не могло. Знаешь, я всегда знал где-то в самой глубине, что этот мир в основе своей справедлив, иначе… иначе его давно бы не было»
Короткий бесплотный смешок.
«Да вы философ, господин мой»
«Да, я хороший»
Новый смешок.
«Ну безусловно. Но знаешь, когда… когда я оставила тебя, мне вдруг стало жаль моего прежнего стеклянного спокойствия»
