Ленты оказались не так уж и бесполезны. Ими были оклеены стены в зале и на кухне, они прекрасно шли на растопку печи, вместо туалетной бумаги тоже использовались частенько. Ульяна у него в гостях не была ни разу – Аксён следил за этим особенно, поэтому вряд ли узнала бы бумагу.
Аксён раздышал ручку, нарисовал пару звездочек и вывел: «Привет, Ульяна!»
Как тогда, ну, когда он ей сказать собирался. Ничего не идет в голову. Чувствовать чувствуется, а как написать…
«Моя жизнь очень изменилась», – написал Аксён.
Надо написать. Как он ждал апреля. Как Тюлька ждал апреля. Как бесконечен был каждый день. Как все отодвинулось и тошнотворно замедлилось, даже и кровь, как перестал чувствоваться вкус, съежился до кислого и соленого. Как хотелось кричать, а когда не хотелось кричать, то хотелось спать, потому что каждый день был бесконечен.
«Я много думал про нашу последнюю встречу».
Тут Аксён придумал, что надо написать про ворона. Что это не в стихах ворон прилетел, а на самом деле. Прилетел, уселся нагло и смотрел, а он сам перевернуто отражался в черном глазу…
Это была отличная мысль. Аксён зачеркнул про последнюю встречу и собрался про ворона, но не успел, поскольку в дверях нарисовался Чугун, просунул сквозь занавеску голову.
Аксён отгородил написанное локтем, Чугун сказал:
– О!
– Что надо?
– О, блин, Лермонтов! – Чугун хлопнул ладонью по стене. – Чего, брателло, пишешь оперу?
Он покачивался. Даже качался. Поперек шеи тянулись две свеженькие царапины, похоже, что от ногтей. Наверное, Руколова его задушить хотела. Покачивался он, конечно, не от этих царапин, пьян просто был. Нажрался. Быстро и эффективно, умел.
– Ну как? – поинтересовался Аксён. – Застал дизельщика?
– Нет никакого дизельщика, – Чугун потрогал шею, – нагнал ты, Аксель. Да я и так знал, что ты гонишь…
– Что надо-то, убогий? – спросил Аксён. – Бабла нет, и не дам, займи у дяди.
– Бабла… – Чугун хлюпнул носом. – Да у меня у самого…
Он сунул руку в карман, выгреб кулак денег.
– Вот… – Чугун потряс. – Вот они…
– Велосипед, что ли, у Руколовой пропили? – поинтересовался Аксён.
– Тебя пропью! – Чугун злобно спрятал деньги обратно. – Я вообще не пью!
– Вали отсюда, мешаешь…
Чугун щелкнул языком.
– Ну да, ну да, мешаю… Волчихе своей строчишь?
– Вали, говорю! – Аксён стянул валенок, швырнул не глядя.
– Да… – Чугун устроился в койке Тюльки. – Сегодня отличная погода… Снег собирается. Знаешь, а у меня тоже вот была такая любовь…
Аксён оторвал от ленты кусок, свернул, спрятал в карман.
