В первый же день этот Чайкин совершил серьезную ошибку. Даже две. Он ущипнул ее за бок, затем намекнул, что если она не будет помогать ему с природоведением, то щипать он будет еще сильнее. И чаще. Каждый час. А потом еще поколотит.
Он заглянул в ее класс на большой перемене. Она протирала доску, Чайкин карябал парту, Иван оглядел его и приятно удивился. И обрадовался. Не перевелись еще люди, способные на безумства! Впрочем, Чайкин действительно не отличался умом, не исключено, что его поступок был продиктован как раз этим.
Иван подошел к нему и улыбнулся. Чайкин был, конечно же, выше. И крепче. И запястья. Впрочем, это было совсем неважно, совсем-совсем, через пять минут Чайкин сидел на подоконнике и ел землю из горшка. Герань он съел до этого. Иван хотел заставить его съесть кактус, но решил быть гуманным, ограничился геранью. Девчонки визжали, она в ужасе прикрывала рот, но он видел, что она им гордится.
Чайкин плакал. Но Иван не видел этого, он наблюдал за остальными. Остальные должны были смотреть. И запоминать. Он выстроил их вдоль стены и велел запоминать.
Наверное, в тот день Чайкин не ограничил бы свой завтрак одним горшком, учительницы начальных классов чрезвычайно любят цветы и зеленые насаждения вообще, горшков на подоконнике стояло еще много. Но ему повезло – в класс заглянул физкультурник.
Потащили к директору. Вызвали мать. Ругали. Но с тех пор никто с ней не садился. Даже в столовой. Даже девочки – они тоже боялись. И завидовали. Потому что с ним она могла никого не бояться. Потому что такого, как он, больше не было.
Как в садике.
Ей нравилось это. Спокойно. Удобно. Потому что его боялись даже учителя. В четвертом классе она получила четверку по математике. Случайно. Ошиблась. До этого одни пятерки, а тут вдруг вот. Нет, дома ее не ругали, ей самой было неприятно. Четверка. Они шагали домой после уроков, и она плакала. А он никак не мог ее успокоить. Никак-никак. Рассказывал про Чугуна, обычно от чугуновских историй она начинала смеяться. Пошел Чугун на рыбалку, а у него вместо рыбы лягушки стали клевать, а что с лягушками делать? Или пошел Чугун за грибами, набрал одних мухоморов, а дома пожарил их со сметаной. И так ему плохо стало…
Но тут даже приключения Чугуна не помогали, она все плакала и плакала, глаза стали красными, он даже испугался, что они у нее лопнут. Тогда он попросил дневник.
Она перепугалась, решила, что он хочет четверку переправить, но Иван заверил, что ничего подобного не случится, все будет абсолютно законно. Давай дневник – и иди домой, ждать.
