Овцын поднялся, прошел по каюте, постучал ногтем по стеклу барометра. Стрелка сдвинулась на два деления вверх. «Хорошо», - подумал Овцын.
- Не знаю, как быть, - сказал Згурский. - Что вы посоветуете, Иван Андреевич?
Овцын посмотрел в его цепкие глаза, пожал плечами.
- Что я понимаю в вашем кино? Если бы вы спросили меня, в какой парикмахерской вам лучше побриться, я бы посоветовал.
Згурский раскрыл было рот, но Эра не дала ему сказать, заговорила
сама:
- Иван Андреевич, не надо сердиться. Я уже жалею, что начала этот разговор. Простите меня. Я никогда не была к Арктике и не знаю, как лучше, а как хуже. Мне что-то представляется, вот я и болтаю. Я понимаю, что никогда так не бывает, как представляется. Не сердитесь, я вас прошу.
Овцын улыбнулся.
- Если бы я думал, что ваша работа пойдет успешнее на другом судне, я бы немедленно назвал номер причала, у которого оно будет ошвартовано, -сказал он.
- Конечно, мы пойдем с вами, - решила Эра. - Нам просто повезло, что мы пойдем на «Кутузове».
- Ну, ну, не улучшайте, - мягко сказал Овцын. - «Кутузов» и без того отличный теплоход. Не надо посыпать его сахаром.
После Охтенского моста Овцын послал старпома спать. Сам он простоял на мостике всю ночь, пока «Кутузов» не вышел в просторную Ладогу. Разрушенный Шлиссельбургский замок скрылся за кормой. Под самым бортом высунул из воды усатую морду тюлень, похожий на отставного николаевского жандарма. Овцын швырнул в него погасшую сигарету. Когда снова пришел старпом, он сдал место и спустился в каюту. Снял китель, пошел умываться. После ночи, проведенной на мостике, теплая вода разморила, и он вышел из ванной со слипающимися глазами.
Ксения расставляла на столе чай и булочки. Он не удивился. Скорее удивился бы, не окажись здесь Ксении с чаем. Он запахнул пижамную куртку и сел к столу.
- Садитесь и вы, Ксана, - сказал он. - Бог с ней, с дистанцией. Чванство это, а не дистанция.
Она села, налила чаю в две чашки, сказала:
- Вот и началось наше плавание.
Овцын покачал головой:
- Это семечки. Плавание начнется за Архангельском.
- Кто вас провожал? Жена? - спросила Ксения.
Овцыну представилась Марина, недвижимо стоящая на набережной. Пустота в душе щемила. Они расстались спокойно и навсегда. К лучшему ли это? Не будешь ли потом колотиться головой о мебель, вспоминая, что было? Нет, к лучшему. Восемь месяцев громоздили какое-то здание, складывали камни. Камни так и остались камнями, здания не получилось. Чем их там скрепляют, эти камни, цементом, что ли? Цемента не нашлось. Рассыпались камни.
