«Я сегодня же узнаю, где прячется этот подонок. Теперь она не может не поехать к нему».
Спустя полчаса Лиза увидела выпорхнувшую из дверей Николаеву. В спешке та даже не смыла грима, так и бежала к машине в припадке красоты.
Лиза пропустила ее «Гольф» вперед, переждала еще две машины и пристроилась в хвост. Оленька жила где-то на Новослободской, но она проскочила поворот на Сущевку, и обе машины понеслись по проспекту Мира. Успешно миновав Садовое кольцо, они выехали на Ленинский проспект.
Лизе становилось все интереснее. Она уже была уверена, что Николаева едет к Кириллу. Они промахнули почти весь Ленинский и в самом конце его свернули налево — на улицу Миклухо-Маклая.
«Значит, их гнездышко, а точнее — логово, в Беляеве. Ну что ж, надежно и глухо, только я все равно их вычислила», — злорадствовала Лиза.
После автобусного круга Оленька свернула налево во двор шестнадцатиэтажной башни. Лиза проехала мимо и, чтобы не привлекать внимания, запарковалась у соседнего дома. За это время Николаева уже успела процокать к единственному подъезду. Она быстро набрала код, и дверь за ней захлопнулась.
Лиза несколько секунд постояла перед кодовым устройством и различила три наиболее стертые цифры. Несколько раз она нажимала кнопки в разных комбинациях, но это не дало результата. Тогда она попробовала нажать одновременно. Дверь открылась. Судя по тому, что лифт стоял на первом этаже и из подъезда никто не выходил, Лиза сообразила, что за это время Оленька могла подняться не выше второго этажа. Эта эстетка придерживалась принципа, что если ходить пешком, то можно ноги до жопы стереть.
«Это уже кое-что». Лиза решила обойти дом под окнами.
Первые три окна были наглухо закрыты, видимо, в квартире никто не жил. Пригнувшись, Лиза повернула за угол. К счастью, палисадник был густо засажен кустами сирени и жасмина, поэтому с улицы могли и не заметить ее странных маневров. Не успела она сделать и двух шагов, как из следующего окна на первом этаже, приоткрытого, раздался пронзительный Оленькин вопль:
— Нет, говорил! Говорил! Сказал, что ушел от нее, что вы разводитесь!
— Чего орешь? Раз сказал — значит, разводимся.
Никогда еще Лиза не была так рада услышать этот ненавистный ей голос. Она не могла понять, почему Кирилл так безоглядно нравился женщинам, чем он их брал. Лично ей он никогда не был симпатичен, к хлыщам такого сорта она всегда испытывала патологическую брезгливость. Она просто не обращала на него внимания, что, безусловно, сильно задевало его. Теперь же она ненавидела в Кирилле все — его мокрые тонкие губы, вечно липкие руки, наглый взгляд. Он напоминал ей тупого, самодовольного барана.
