Тридцать три несчастья | страница 45
— Ну, чего ты? Я Виктор. Не бойся, поехали.
Настя скукожилась и отвернулась, прикрыв лицо воротником плаща.
— Поехали, что ли? — как-то утвердительно спросил парень.
— Я не из таких. Отстаньте.
— Опасно здесь стоять. Давайте я вас домой отвезу.
— Но у меня только десять рублей, — робко ответила Настя.
— Годится, — улыбнулся незнакомец, и Настя доверчиво села в его машину.
Глава 12
Через месяц они поженились.
У Виктора имелась небольшая двухкомнатная квартира на Трифоновке, доставшаяся ему от умершей в прошлом году матери, и Настя сразу переехала к нему. Свадьбу сыграли скромно и незаметно, пригласив только Настиных родителей.
Зажили они душа в душу. Насте было с ним легко. Витя обладал спокойным характером, никогда не повышал на Настю голоса, всячески ей помогал по хозяйству и ласково называл «Настена моя». Он работал в крупнейшем в Москве актерском агентстве «Атлантида» личным водителем хозяйки — Любови Николаевны Ревенко. Платила она ему исправно и относительно хорошо, Настя могла не работать, но на свою машину скопить денег так и не удавалось.
«Зачем тебе машина? — цинично ухмылялась Ревенко. — Езди на моей».
При этом эксплуатировала она его нещадно, зачастую лишая даже законных выходных. Выматывался Виктор из последних сил, Настя жалела его и всячески старалась поддержать.
Она запросто могла отказать себе в какой-то безделушке, вместо кожаных перчаток носила вязаные, лишь бы Витенька был вкусно накормлен и прилично одет, ведь он возит саму Ревенко и обязан выглядеть представительно. Денег, конечно, не хватало, но они не голодали и в долги не влезали. У родителей Настя денег никогда не просила, а даже наоборот — с согласия Виктора иногда подкидывала им сколько могла.
Однажды, в третьем часу утра, Виктор завалился домой вместе со своим другом — артистом Былицким. Оба были пьяны и, припав к звонку, горлопанили на весь подъезд веселые песни. Настя открыла дверь и обомлела — Витя держал на руках упитанного рыжего поросенка с шерстяной мордой.
Мужики ввалились в коридор.
— Это Лаки, — глупо улыбаясь, сообщил Былицкий.
— И сколько этому поросенку лет? — поинтересовалась Настя.
Мужики заржали, спустили Лаки на пол и сразу очутились в «поросячьей» луже, стремительно расплывшейся под их ботинками.
«Поросенок» оказался трехмесячным щенком, сукой, к тому же редчайшей породы «леонбергер».
— Хоть бы позвонили, дураки, предупредили, — засуетилась Настя. — Чем же я ее кормить буду?
В холодильнике была только банка болгарских голубцов. Заботливая Настя подогрела их и, отогнав голодных мужиков, выложила в миску и поставила перед щенком. Лаки смела два толстых голубца за секунду, и весь остаток ночи, пока ребята дрыхли, Настя по всему дому вытирала лужи щенячьего поноса.