— Черт, черт, вот черт! — Обливаясь потом от жары и от страха, она плотно задергивала шторы. — Вот ведь влипли, вот влипли! — Она не замечала, что говорит сама с собой вслух. — Черт с ним, с Коляном, хотя мальчишку, конечно, жалко, он же пацан совсем. Но Ревенко баба богатая, к тому же со связями, она быстро разберется, и ее-то сыночка отпустят. А вот что с Витькой будет? Как ни крути, а он — свидетель. И не нужен он ни бандюкам, ни уж тем более этой холеной суке. Скорее всего его прихватили просто за компанию, и за него она платить не станет. Убьют они его, наверняка убьют. За что Витька-то страдает? А я?!
Настя распласталась на паласе и, глядя в растрескавшийся потолок, беззвучно заплакала.
Настя уже третий год была замужем за Виктором Филимоновым, личным водителем Любови Николаевны Ревенко. Ей было двадцать два года, она была довольно миленькой, очень худенькой девушкой с огромными серыми глазами и копной светлых волос. Даже многочисленные веснушки не портили ее прелестного личика. Она училась в театральном институте на экономическом факультете, куда два года назад ее пристроила Ревенко.
С Виктором она познакомилась совершенно случайно.
Три года назад, в июне, она предприняла очередную бесплодную попытку поступить на актерский факультет РАТИ. Провалившись, как и в прошлом году, на втором туре, она решила, что на этом жизнь не заканчивается и уж она-то со своей внешностью не пропадет. Есть, в конце концов, модельные агентства и Дома моды. Надо просто отдохнуть, отоспаться и начать все сначала. Ей пока не приходило в голову, что в театральный институт берут не за внешность, а за способности. А уж если эти качества еще и совпадают…
Будучи по натуре девушкой веселой и неунывающей ни при каких обстоятельствах, свой провал она решила отметить, причем громко.
— Эй, мужики! — Она подошла к товарищам по несчастью, понуро опустившим головы и проклинавшим бездушных педагогов.
Среди «мужиков» были и девчонки.
— Предлагаю скинуться и расслабиться. А то как-то противно…
Предложение было принято на «ура», но финансово состоятельными признали себя только двое, и немногочисленная компашка отвалила из институтского скверика.
Для начала в ближайшем ларьке взяли бутылку шампанского и, заливисто хохоча, открыли ее прямо по дороге.
— Ну, Настька, ты даешь!.. Нет, вы только представьте… — закатывался небольшого роста парнишка по фамилии Бархударов. — Профессор ей говорит: «Станцуйте менуэт», а эта дура ему отвечает: «А долго?» Ой, не могу, держите меня…
