Медленно приоткрылась дверь, и в нее просунулась Катькина голова.
— Любовь Николаевна! Что-нибудь случилось? — осторожно поинтересовалась секретарша.
— Что? Что? Что такое?! — от неожиданности Ревенко сорвалась на крик. — Выйди вон! И принеси лимон!
— Простите меня, Любовь Николаевна, я только подумала… У вас такой вид… — всхлипнула перепуганная Катя.
— Что ты несешь?! Какой вид? Убирайся! — Ревенко схватилась за сердце. На нее навалилась одышка.
— Ну ладно, я уйду. — Привыкшая к гневным выходкам хозяйки, Катька ретировалась. — А лимон-то нести?
— Неси. Если срочно сделаешь, двадцать процентов твои.
— Что? — не поняла Катька.
— Да ничего, — спохватилась Любовь Николаевна и устало отмахнулась от секретарши. — Хотя нет, постой… Разыщи мне Кирилла, пусть немедленно явится сюда.
— Да, конечно, я сейчас…
— И вот еще что. — Ревенко потерла переносицу, пытаясь сосредоточиться. — Все бумаги по делу Чикиной передай Петрову, пусть Виктор Григорьевич лично займется. Меня пока этим не доставай, доложишь в пятницу.
— Слушаюсь, — ляпнула секретарша и рванулась к двери.
— Да подожди ты, егоза. Запомни, это важно. Если позвонит Настя, жена Филимонова, соединяй немедленно. Пока все.
— Есть! — с перепугу выпалила Катька и скрылась в приемной.
Ревенко расслабленно прилегла на диван и принялась размышлять, взвешивая ситуацию и просчитывая свои возможности. Врагов у нее вроде бы не было. Все разорившиеся мелкие агентства безропотно вошли в ее концерн, их бывшие владельцы по договоренности получали приличный процент, а сотрудники были довольно гуманно уволены. Всем выплатили нехилую компенсацию, а самых толковых Любовь Николаевна взяла к себе в «Атлантиду», а именно бухгалтершу, пресс-агента, фотографа и двух ассистенток по актерам. Она сломала голову, раздумывая, кто бы мог ей мстить. Она перебирала в памяти лица, имена и фамилии, телефоны и адреса, прокручивала события последних месяцев и даже лет и не находила никакого компромата. Все ее действия были безупречны, и со стороны «Атлантиды» она подвохов не ждала. Вентилятор дул прохладой ей в лицо, не принося ни успокоения, ни свежих мыслей. Она думала о сыне, и ей казалось, что сердце останавливается в груди.
В это же самое время Настя Филимонова в панике металась по квартире, не зная куда себя деть. Она заперла дверь на оба замка и цепочку и закрыла все окна и форточки, несмотря на то, что квартира располагалась на шестом этаже восьмиэтажного дома.
