И вдруг Любанька выкинула финт — неожиданно для всех она оказалась матерью-одиночкой. Но закон прочно стоял на ее стороне, и об увольнении нечего было и думать. Бедный профессор понял, что он обречен видеть этот ненавистный кулак до конца своих дней.
И все бы ничего, да вдруг вышел конфуз: Люба полюбила и выскочила замуж.
По неопытности она не смогла отличить улыбку фортуны от кривой ухмылки судьбы. Буйная весна и пьянящий запах распустившейся сирени толкнули ее на этот безудержный шаг. К тому же она получила первую в жизни роль со словами и, охваченная творческой эйфорией, сама открылась навстречу переменам.
В театр пришел молодой режиссер, тоже ученик Любанькиного профессора, и в качестве эксперимента ему предложили поставить к юбилею Победы спектакль по нашумевшей повести Бориса Васильева «Завтра была война…». Выпуск назначили на малой сцене, и в случае неудачи провал никак бы не отразился на репутации прославленного театра.
К тому же появилась возможность пристроить к делу бездельничающую в массовках и посему много пьющую молодежь.
И чутье не подвело художественного руководителя — молодые актеры ухватились за выпавший им шанс проявить себя и с азартом ринулись в репетиции.
Работали все свободное время, даже по ночам. Галка Белякова, восходящая кинозвезда, отказалась от съемок, Людка Соловьева отправила четырехлетнего сына к матери в деревню, Юрка Косарев закодировался от пьянства. Любанька тоже пошла на жертвы — она бросила курить и перестала есть мучное.
И было ради чего сражаться — в спектакле заняли пятнадцать человек, и у каждого была хоть небольшая, но роль. Не массовка, не мелкий эпизод, а настоящая роль.
Любане достались всего четыре реплики, но зато во время действия она только два раза уходила со сцены. Она ощущала себя частью единого целого, свято верила в то, что нет маленьких ролей, и была совершенно счастлива.
Любаня с головой окунулась в творческий процесс. Она изобретала себе прическу, грим, костюм, каждый раз поражая режиссера своими находками. К ее великому разочарованию, «халу» с начесом не утвердили и заменили на две простые косички, позволив во втором акте уложить их вокруг головы короной, а вместо платья в ярких горохах надели унылую коричневую форму с черным передником.
Но это не выбило ее из седла, и она продолжала исступленно разучивать свои реплики, подбирая новые интонации, жесты и взгляды.
Мать с теткой были в восторге. Когда Любаня репетировала дома, Коляна закрывали в маленькой комнате. Обе женщины, плотно притворив дверь в святая святых, ходили по коридору на цыпочках, а на телефонные звонки Дина Григорьевна, Любанькина мать, отвечала, что Любочка не может подойти — она работает.
