— Увлекаетесь игрой на баяне? Это хорошо. Успели побывать в нашем солдатском кафе?
— Видел.
— Понравилось?
Еще бы! Никогда не думал, что такое имеется в армии, прямо как в Москве, в молодежном кафе «Юность», — книги, чай, музыкальные инструменты, телевизор, танцы. Вечера проходят весело. Я уже написал бабушке Маше, чтобы прислала мой баян. Секретарь комсомольской организации сержант Добрыйдень сказал мне: «Пусть высылает, это разрешается». А его заместитель ефрейтор Цыганок при этом добавил: «Не разрешается только компот варить». Я его не понял. Цыганок скривил рот в улыбке, показал на мою кровать: «Вот это и есть компот, когда человек не может заправлять койку».
И тут же показал, какой должна быть солдатская койка после того, как «ракетчик покинет ее, чтобы размяться в учебных классах и парке».
На плацу, после строевой подготовки. Цыганок подкатился ко мне, полюбопытствовал: «Как разминка?» И, видя, что я не просто дышу, а глотаю воздух, «успокоил»: «Это только начало, потом будет легче».
— Когда это потом? — спросил я вполне серьезно.
— Тотчас же, как только уволишься в запас, — сказал Цыганок. — Через годик откроется второе дыхание. А сейчас дыши через нос, — засмеялся так, что мне самому стало смешно.
— Вашим командиром будет старший лейтенант Малко, — сказал подполковник Громов, показывая на Михаила Савельевича, и снова спросил: — Значит, генерал Гросулов к вам никакого отношения не имеет?
— Нет, — еле прошептал я.
— Он у нас командует ракетными войсками и артиллерией. Строгий генерал, но справедливый. — Громов некоторое время ожидал, признаюсь я или нет. Положив какую-то папку на стол, командир части обратился к Малко: — Образование десять классов, думаю, что со временем вполне освоит специальность оператора-вычислителя.
— Постараюсь, товарищ подполковник, и учту все. — отвечал старший лейтенант Малко. — Я оправдаю ваше доверие...
Громов слегка махнул рукой. Его лицо чуть скривилось, то ли от зубной боли, то ли от слов старшего лейтенанта. «Неужели от слов», — подумалось мне, и я чуть-чуть не выпалил: «Я сам по себе, генерал сам по себе». Когда я перед уходом в армию прощался с Ваней Оглоблиным, он сказал: «Тебе, Виктор, служить будет легко, отец генерал». До этого то же самое говорил мне Андрей Соловейко. Может, и здесь так думают?
Словно угадав мои мысли, старший лейтенант, когда мы вышли из кабинета подполковника, сказал мне:
— Виктор Петрович, а вы зря не признались командиру. В части все знают, что вы сын нашего командующего генерала Гросулова. Таким отцом надо гордиться. Отдельные разгильдяи жалуются на его строгость. Но мне он нравится, очень грамотный генерал. Современный генерал!.. Пусть он не беспокоится за ваши успехи в службе, в моем подразделении вы быстро окрепнете. И Любови Ивановне не придется краснеть за сына.
