— Да? Интересно! — удивился Узлов.
— Не знаю, как это получится, но я скажу. — Цыганок открыл дверь клуба, пропустил Узлова вперед, сам задержался на улице.
...Сцена была увешана схемами, графиками и диаграммами. Возле стола, покрытого красной материей, одиноко стоял старший инженер-лейтенант Шахов. Он с таким вниманием рассматривал разноцветные таблицы, что даже не слышал, как подошел к нему Узлов. Таблицы были знакомые. «Разрабатываю математический расчет устойчивости среднего результата при реализации сокращенной учебной программы, — вспомнил Узлов недавний разговор с Шаховым. — В основу этого расчета положены показатели твоего взвода, Дмитрий».
Узлов сразу пошел в атаку:
— Я тебе не электронно-счетная машина, выдающая по заданной программе устойчивость среднего результата. Хватит меня зажигать! Могу перегореть... Что будет потом? Ты забыл, как я начинал службу? Ребра трещали от критики.
Шахов снял очки, повернулся к Узлову: милое, доброе лицо Игоря светилось вдохновением.
— Ты понимаешь, что это значит? — показал он на таблицы. — Нет, нет, сначала вот о чем, присядь, — потащил он Узлова к скамейке. — У нас сейчас такая техника, такие машины, что в войсках могут с поразительной точностью предугадать наступление данного события, при этом затрачивая на расчеты и вычисления минимальное время. — Игорь говорил с такой неподдельной искренностью и верой, что Узлов на минутку почувствовал некоторое облегчение, спросил, глядя себе под ноги:
— Ты что, исповедовался у Ивана-мудрого? — Иваном-мудрым ракетчики называли счетно-решающее устройство.
— А ты думал как, наобум?
— А может ли Иван-мудрый сказать, кто таков лейтенант Дмитрий Узлов, прочесть его мысли? Кстати предугадать, что с этим Узловым станет ну хотя бы через полгода?
— Это и я могу ответить.
— Шутишь!
— Нет, зачем же, серьезно говорю.
— Колдун, что ли?
— Члены партийного бюро не занимаются колдовством. — отпарировал Шахов.
— Вот именно! — бросил Узлов и, видя, что их слушают пришедшие на собрание, показал на дверь гримерной. — Зайдем-ка на минутку.
Закрыв за собой дверь, Узлов с неподдельной решимостью заявил:
— Ты сейчас, сию минуту должен пойти на сцену и убрать таблицы, которые восхваляют мой взвод!
— Что? — не сразу понял Шахов. — Кого восхваляют?
— Меня! Разве не понятно?
— Этого я не сделаю...
— Сделаешь!
— Никогда!
— А ты знаешь, что с этой вышки я могу грохнуться, полететь к чертовой матери!..
— Вот в чем дело! Боишься, трусишь! Конечно, быть передовиком — это, Дмитрий, дело серьезное и весьма ответственное, тем более для коммуниста.
