Волошин держал в руках письмо, а видел ее, старенькую, сморщенную, задыхающуюся в ритуальном молении бабушку. Представил и главаря секты — отца Гавриила, с маленькими глазками, лоснящимся от сытости лицом, на котором не растут ни усы, ни борода. Зажгло в груди. Руки сжались в кулаки. «Изверги... Вас всех надо в тюрьму посадить. Вы меня чуть не угробили. Бабушку отпустите, она мать героя. Слышите, не мучьте ее. Брешете вы, нет при дверях Иисуса. Нет и не было! Это я вам говорю, я, ваш бывший брат. Ух, гадюки, нет на вас смерти!»
Прилив гнева утомил его. Волошин с минуту ни о чем не думал, лежал на спине и смотрел на бегущие облака. Потом раскрыл второе письмо и ужаснулся: его написал Фрол Андреев.
«Ты думаешь, врачи тебя вылечили? Заблуждаешься, брат! Мы молились за тебя, и голос нашего братства услышал тот, кто стоит при дверях, он поставил тебя на ноги. Подумай, брат, с кем тебе дальше жить — с врагами господними или слугами Христа?
Если одумаешься, напиши мне письмишко на адрес госпиталя, Фролу Андрееву».
Волошин вскочнл, оглянулся по сторонам — безлюдно, только в небе летала большая черная птица, еще шевеля усталыми крыльями. Вдруг птица, накренившись, пошла вниз. Где-то за лесом рыкнуло металлическим звуком, будто по огромному стеклу провели ребристым кремнем... Раз, другой, третий... И тут же, через секунду, кто-то грохнул пудовым камнем по пустой цистерне, аж воздух заколебался, ударяя тугой волной в уши. Птица вскрикнула, скрылась в гуще леса. Молния осветила полнеба. И опять ударил гром. Рука поднялась, чтобы перекреститься, но тут же опустилась.
— Нет, нет! — закричал Волошин. Он подхватил вещмешок, побежал по дороге. Бежал до тех пор, пока не услышал сигналы шофера. Оглянулся: пожилой мужчина в офицерской гимнастерке, открыв дверцу, звал его к себе.
— Садись, подвезу. — предложил водитель. И когда сел, шофер сказал: — Волошин?
— Волошин, — ответил Павел.
— Узнаешь меня? — Водолазову хотелось, чтобы солдат узнал его.
Волошин, положив на колени тощий вещмешок, сказал:
— Теперь узнаю, товарищ полковник, вспомнил...
— Ну как там, у вас... — Михаилу Сергеевичу не терпелось спросить, вспоминают ли его в части. Но, подумав о том, что прошло более двух лет, как он ушел в отставку, и личный состав теперь не тот, сказал: — Беспокойно?
— Всяко бывает, — ответил Волошин и высказал свое удивление: — Гроза-то какая, а дождя нет... Отчего такое?
Водолазов притормозил машину, искоса взглянул на Павла: «Христос при дверях, неужели до сих пор верит?» — вспомнил он первые дни службы Волошина и сказал:
