* * *
…Вот, скажем, сценаристка А. оказывается в печально хрестоматийной ситуации: муж ее внезапно возвращается из командировки раньше срока и т. д. Соучастник во грехе успевает скрыться, но тематически ориентированное нижнее белье сценаристки и постановочный реквизит присутствуют так явно, что места для сомнений у мужа не остается. Сценаристка А. очень огорчена, друзья утешают ее, как могут. «Сказала бы, что это кошка раскидала все вещи», – с сожалением замечает кто-то из присутствующих. «И перемерила все презервативы», – грустно подхватывает сценаристка А.
* * *
…Вот, скажем, красивый молодой английский полицейский так смотрит на другого красивого молодого английского полицейского, что пешеходы не смотрят ни на дорогу, ни на светофор, а только стоят и смотрят на этих двух полицейских.
* * *
…Вот, скажем, политтехнолог К. рассказывает, что в молодости, в скудные годы, не мечтал он ни о доме на берегу моря, ни о «ягуаре» в гараже, ни о дорогих костюмах в шкафу, – но одна идея фикс у него была: он хотел огромный, как в американских фильмах, холодильник, который, среди прочего, сам изготавливает лед. Такая у политтехнолога К. была ментальная картинка, суженный до металлической коробки образ преуспевания: вот он подходит к холодильнику со стаканом виски, p-р-раз – и звучит сладостный грохот, и падают в стакан неровные, влажные кубики. Или вот он подходит к холодильнику со стаканом «куба либре», p-р-раз – сладостный грохот, влажные кубики, последний штрих. Или, скажем, old-fashioned. Или простой сауэр. Ну, понятно. И вот политтехнолог К. окончил свой филологический факультет в своем естественнонаучном институте, переехал в Питер, работал в штабе того, в штабе сего, потом еще раз переехал, потом вступил куда положено, поднялся, купил холодильник. И через год понял, что использовал к своему сороковому дню рождения ровно три кубика льда: два жена рассосала во время токсикоза, один он сам прикладывал к щеке, за которую его ребенок укусил. Так вот: именно на почве этого осознания политтехнолог К. и спился, а все остальные версии являются злой клеветой и к предвыборным событиям никакого отношения не имеют.
* * *
…Вот, скажем, поэт П. познакомилась на улице с молодым афроафриканцем красивого цвета. Дошли до кафе, завязался разговор. Афроафриканец (по имени, скажем, Уно) учился в каком-то из московских институтов еще в советское время (не в Лумумбе), стал инженером, решил остаться здесь, и вот теперь москвич, русский язык как родной, работает в большой компании, живет на Красных воротах, двое детей, жена. Поэт П., как положено человеку, живо интересующемуся чужими судьбами, осторожно спрашивает у этого афроафриканца, имея в виду услышать что-нибудь о специфике инакости в средней полосе России: «Уно, а что вам больше всего не нравится в этой вашей русской жизни?» И Уно рубанул рукой воздух и твердо ответил: «Узбеки и таджики».
