Алешка поднялся на ноги и присоединился к отцу, продолжавшему размахивать руками. Бокс Алешка не очень любил, ему нравились восточные единоборства. Он принял «позу журавля», сделал несколько грациозных шагов навстречу отцу. Леонид Иванович приготовился отразить удар по-своему, но не успел вовремя среагировать, как получил удар ногой в грудь; не удержал равновесия и упал на песок. Алешка бросился на помощь.
— Бать, ты как? — спросил он, подавая руку.
— Да, сынку, стар становлюсь. А ты говоришь — слабак! Это не ты, а я слабак, — улыбаясь, проговорил отец и поднялся на ноги.
— Нет, бать, ты у меня молодец, мне до тебя, как до Эльбруса.
Они присели на берегу, закурили.
— А ты, парень, тоже ничего. Я, пожалуй, начну тобой понемногу гордиться.
— Спасибо. Послушай, ты говорил, что Илья Татурин был неуравновешенным. А в чем это выражалось?
— Ох, ты опять за свое. Я уже и думать об этом перестал.
— Почему? Разве тебе безразлична печальная судьба этих людей? Ты же был знаком с ними.
— Знаешь, сын, с годами по-другому начинаешь относиться к чужому горю: как ни тяжело оно, все же чужое не свое. Да, я был с ними знаком, но близкими мы никогда не были. По-человечески, конечно, жаль, но не более того. А ты, если хочешь знать о них больше, поговори с Ольгой Степановной. Она долго жила у Татуриных, то ли экономкой была, то ли няней, точно не знаю.
Домой они вернулись, когда над поселком Дальняя дача уже сгустились сумерки. Вечер выдался теплый. На веранде горел свет. Сквозь кружевные занавески было видно, как мама с Ольгой Степановной накрывают на стол. На заднем дворе слышался стук топора, в воздухе пахло дымом.
— Кажется, будет баня. — Отец от удовольствия потер ладони и, как пятнадцатилетний пацан, взбежал на крыльцо.
Алешка видел, как отец что-то стащил со стола, мама на него заворчала, он ее чмокнул в щеку и удалился в свой кабинет. «Значит, сейчас сядет на телефон, — подумал Алексей, — жить без своей конторы не может».
Алешка постоял немного в раздумье, поглядел по сторонам и пошел на хозяйственный двор. Павел Николаевич Орлов, или проще дядя Паша, муж Ольги Степановны и по совместительству второй консьерж дачи Корниловых, возле небольшой баньки рубил дрова.
Алешка подошел к нему, подобрал несколько отлетевших в сторону поленьев, положил их возле крыльца бани и присел на него. Дядя Паша вышел из бани, пристроился рядом, закурил папиросу и спросил:
— Париться будешь?
— Дядя Паша, ты же знаешь, что я не очень все это люблю.
