— Мне подарил наряд близкий друг из Японии, мы работали вместе, и…,-таможенника отрывает от сладкого для него рассказа знакомый бас пухлого пограничника.
Мы синхронно поворачиваем головы в сторону прозвучавшего голоса, но человек, уже исчез за дверью будки контрольно-пропускного пункта.
— Извините, служба зовет, пора, — с виноватой интонацией, за неоконченную историю с костюмом в личной судьбе, инспектор прощается, протягивает документы. У меня радостное желание крепко обнять мужика в униформе! Пограничник штампует паспорт разрешением пересечь границу. Я спешно семеню к машине, запрыгиваю в салон, хлопаю дверь, поворачиваю ключ зажигания, втыкаю первую попавшеюся аудио кассету в магнитолу. Шлагбаум энергично поднимается, освобождая путь, домой, "2PAC" рифмует "changes", я прошел таможенный досмотр.
Визы Литовской республики оперативно оформляю один день. Мой постоянный клиент Женя, мидовский чиновник помогает избежать формальностей со сроками выдачи документа в посольстве. Путь до места назначения проделываем поездом до Минска. Затем на машине от Минска до Вильнюса, с попутчиком моим партнером Сашей Бовичем. Привычный маршрут, города, словно типажи людей, старые знакомые приветствуют меня. Скромный интеллигент Минск, вечно пятидесятилетний, излишне худой, седовласый, немногословный мужчина. Сколько помню, он аккуратно одетый в одно и то же демисезонное пальто, сшитое в мастерской индивидуального пошива в середине 60-х годов. Начищенные кожаные классические ботинки и фетровая шляпа дополняют образ интеллигента ученого. Вильнюс, мещанин, не стереотип из советского эгоиста, индивидуалиста, стяжательного и безыдейного, другой, добропорядочный, законопослушный и работящий. Он 40 летний, хозяйственный и экономный консерватор, но не противник прогресса, поэтому сохраняя традиции прошлых поколений, разборчиво привносит передовые идеи в свой привычный облик.
Мои города кубики мозаики, проецирующие изображение на стенах, полах, потолке зданий. Мозаичные картины позволяют трогать значимые события истории своих городов, а не только лицезреть стороной. Кончиками пальцев дотягиваюсь до изображений и узоров из частиц камня, эмали, керамической плитки или дерева.
Я завожу непринужденные разговоры с местными жителями, работаю, хожу в гости, влюбляюсь. Мы знакомимся, временами ссоримся, навсегда расходимся, далеко уезжаем, бывает возвращаемся. Живописная летописная картина, когда-то задуманная неизвестным автором, предстает перед нашими глазами с пустыми фрагментами событий. На чистое пространство материала мы наносим образы людей, крупные факты общественной жизни, составляем красочную эпопею настоящего дня. Наши потомки придут в художественную галерею после нас, будут трогать, и рассматривать прошедшую эпоху, застывшую на сглаженной загрунтованной поверхности пола, стен или потолка. Отпрыски небрежно отобьют отбойным молотком наши узоры, выложат собственную картину жизни из современных материалов ламината и пробки, оставив от своих предков крохотный кусочек рисунка разноцветного камня как музейный экспонат. Эволюция man, все путем! Я сотрусь смертью мелким пепельным порошком. Мои темпераментные города-люди, Лондон, Варшава, Берлин, Амстердам, Киев, Санкт-Петербург, столицы, городки, поселки, деревни, уже приветствуют следующих незнакомцев, плутающих неизвестными улицами. Не всякий найдет местного расположения, симпатии. Города избирательны: предпочтут одних странников, равнодушны к другим, не примут третьих. Взаимоотношения сложная штука! Но, если между путником и городом вспыхнет роман! Культурный плод от общего чувства двоих долгие столетия будет поражать ежедневных туристов, утоляя стремление путешественников к прекрасным творениям, изысканными продуктами из камня, стекла, металла. Произведения искусства, при виде которых широко разевается рот, а голосовые связки громогласно изрекают: — Это величайшее чудо, man!
