С шуршанием опустились колпаки, побежала по прозрачным трубкам светлая жидкость, наполняя систему внешнего жизнеобеспечения.
Одно тело совершенно безжизненное, и, едва его манипуляторы переносят с каталки на стол, врач начинает колдовать, подсоединяя все имеющиеся в его распоряжении аппараты.
— Рина, — бросает он мне. — Второго самой тебе придется. Помощь с соседней станции я запросил. Но они прилетят только к завтрашнему вечеру. Так что спрашивай, не стесняйся. И не отвлекай.
— Этот парнишка посадил? — рядом оказывается дежурный, помогая мне расстегнуть опаленные остатки форменного комбинезона. — Больше ж некому. Два стажера и уцелели.
— Непонятно, кто из них перестрелял эту нечисть, — негромко переговаривается с ним комендант. — Судя по всему, экипаж погиб в первые же минуты нападения. И эти двое мальчишек и отбивались, и держали курс.
И тут рука парня, покрытая запекшейся кровью и копотью горелой изоляции, резко и жестко перехватывает руку дежурного, стаскивающего с него комбинезон:
— Нет. Я сама.
И этот голос я узнаю даже сейчас, когда он срывается в хрип от сдерживаемой боли. Когда только эта Кира успела так коротко остричься и перекрасить волосы синими перьями? Половина ее закопченного лица залита кровью, но она поднимает глаза, и я узнаю их окончательно:
— Допрыгалась? Еще не успела выпуститься, а уже изуродовали.
У меня все клокочет внутри от досады на нее. Я же знала, что Кира должна, миновав девчоночий возраст, превратиться в красивую девушку. Так оно и случилось, но она же все испортила! Пусть я и никогда не стану красавицей, раз не стала к двадцати двум, но зато я всегда опрятна и никуда не бегу.
— Это девушка?! Братцы, и правда, — снова присвистывает дежурный и торопливо уходит, бросив напоследок. — Держись, сестренка! Все будет хорошо! Раз первый бой выиграла, и дальше будешь побеждать.
Уходит и комендант, одарив меня презрительным взглядом:
— Молчала бы, когда сказать нечего.
С Кирой мы так и не поговорили. Я нехотя начала промывать ее раны, поглядывая на стол, на котором лежал ее напарник, тоже показавшийся мне знакомым.
— Это Криспин?
Она молча кивнула и перехватила со стола салфетку:
— Отойди, — ее бледные губы скривила усмешка. — Я все в состоянии сделать сама. Царапины поверхностные. Иди, помоги врачу с Крисом.
Что я с радостью и выполнила. А вскоре их забрал, не дожидаясь корабля с ближайшей станции, проходивший мимо большой крейсер. Они спустили челнок со своим медиком и увезли раненых. Больше я ни Киру, ни Криспина не видела. До недавнего времени.
