Шпионские игры - Елена Вихрева, Людмила Георгиевна Скрипник

Анонс:

Дверь сработала сама. Или она предала меня в очередной раз, или среагировала на ладонь того, кто имеет доступ в мою квартиру.

— Крис?

Он по своему обыкновению затянут в черное, но сейчас это обычная одежда, он явно не летал, а просто гулял.

— Пустишь умереть? — его твердые губы кривит усмешка.

Черная куртка застегнута доверху, бледное лицо гладко выбрито. С чего бы ему сейчас умирать? На нем нет следов потасовки. И я бросаю с такой же легкой усмешкой:

— Ну помирай, раз уж пришел.

Едва эти слова сорвались у меня, как он оседает по двери, освобождая датчик. И панель схлопывается, оставляя его лежащим на белоснежном полу.

О чем я думала, переворачивая его тяжелое, литое тело, расстегивая куртку? Как ни странно, совсем не о том, что вечер безнадежно испорчен предстоящей возней с медленно умирающим от отравленного клинка Криспином Вайпером. И даже не о том, что это и правда смешно: эпоха ядов миновала на Земле много столетий назад. И эта странная идея всплыла тут, на краю вселенной, выкопанная из архивов истории вместе с отвратительным словом 'пират'.

Да, я успела за несколько месяцев возненавидеть историю… И полюбить Криспина.

Это закон подлости. Едва все улеглось, вошло в привычный ритм, и можно спокойно поспать — приснилось нечто неудобоваримое.

Заброшенная или притихшая деревня, серо — коричневые деревянные строения, крытые корой, утопают в высокой зелени. И все предзнания, обычные для сна, подсказывают мне. Что это и есть то место, куда мы все так долго стремились. Но лишь за тем, чтобы забрать отсюда красавицу — невесту нашего командира или предводителя. И сколько лет мы скитались по свету и сталкивались с опасностями и несуразностями — я тоже знаю во сне, и наяву знаю, что это мне тоже снилось, но растаяло. А вот финал сна в памяти задержался.

Мы почему‑то с ним вдвоем здесь. Тепло, запах зелени. И мертвая тишина. И я с замиранием сердца вхожу, оттянув тяжелую, заедающую дверь. Крошечная избушка. Может, какая караульная будка? Или место, куда сажали тех, с кем не хотели общаться. Темное, холодное помещение поделено надвое. Дальнюю половину занимает лавка или деревянный топчан. И такое же по ширине свободное пространство. Слева от меня узкое, прорубленное в толстых бревнах окошко. Даже голова не пролезет. И сквозь него пробивается свет. Яркий. Чистый. И падает на ближнюю к окну часть лавки. Укрытая до самых плеч, так, что видно только светлое нарядное оплечье княжеского платья, лежит она. И я точно знаю, что именно она. Ее искал тот, которого я вижу идущим к следующему, дальнему строению.