Когда Каин и Нава бежали, бремя забот обрушилось на Ашам: натаскать воды, собрать хворост, раздобыть и сготовить пищу. Стиснув зубы, она работает, а Яффа знай себе голосит.
Где мой возлюбленный?
Кто отмстит за него?
Хочется ее встряхнуть.
Возлюбленный твой сгинул.
Отмщение на тебе.
Только надо прекратить вой.
Встать и действовать.
– Ты же не знаешь, каково на чужбине, – говорит Ашам сестре.
– В том-то и дело, – встревает Адам. – А если найдешь их? Скольких еще мне терять?
– Этого требует справедливость.
– Справедливость воздает Господь, не ты.
– Скажи это своему мертвому сыну.
Адам отвешивает ей пощечину.
В тишине Евино бормотанье – как вопль.
– Не уходи, – говорит Яффа. – Я не желаю ему зла.
– Что ж ты за упрямица? – вздыхает Адам. – Если уж прощает она, чего ты-то упорствуешь?
Вспомнив крик бесплотной души, Ашам отвечает:
– Ее там не было.
Поклажа ее мала. Запасные сандалии; шерстяная накидка и еще одна из кудели; фляжка; смертоубийственный камень.
Всё смастерил рукастый Каин.
Он сам снарядил ее в погоню.
Беглецам не обойтись без питьевой воды, и оттого, покинув родной уголок под сенью горы Раздумья, Ашам идет вверх по реке. На следующее утро добирается до крутой излучины – последнего рубежа их края. Дальше, сказал отец, запретная земля, о которой нельзя даже помыслить.
Ашам вспоминает далекий день, когда вместе с Каином смотрела на противоположный берег.
Как можно запретить думать?
Каин воспользуется суеверием.
На его месте она бы так и сделала.
Ашам переходит реку вброд.
Долина петляет, сужается и расстилается вновь. Обломанные лозы в потеках засохшего сока указывают дорогу, черные пятна кострищ – вехи пути беглецов. За спиной гора Раздумья испускает струйки дыма, съеживается, исчезает за горизонтом. Растительность впадает в буйство. Добрый лик земли становится равнодушным, а потом враждебно хмурится. Даже чрезмерно яркие полевые цветы выглядят зловеще. Странные звери смотрят в упор, безбоязненно. От далеких криков перехватывает дыхание. Дочиста обглоданные скелеты заставляют прибавить шагу.
В детстве Ашам пугали родительские рассказы о страшной судьбе всякого, кто забредет слишком далеко. Там невообразимая стужа и огненные реки – живьем опалишься, а кости твои обглодают дикие звери. В хватке кошмара она жалась к дрожавшей Яффе, и обе от страха плакали.
Утешал их Каин с его сердитой логикой.
Откуда им знать, если они там никогда не были?
Господь поведал.
Вы его слышали?
Нет, но…
Вас просто запугивают.
