Молчание.
– Вечность – долгий срок, – говорит Ашам.
Каин смеется, смех испуганный и визгливый:
– Видишь? Вот за что я тебя люблю. За твои речи. Я живу среди льстецов и лжецов. Ты же говоришь правду. Я хочу, чтобы каждый вечер дома меня ждала правда. Мне нужна ты. И Еноху ты нужна. Сделай это ради него. Нет, нет. Ради меня. Потому что ты меня любишь, я знаю, что любишь. Ты не станешь отрицать. Ты не посмеешь.
На краю башни Каин встает на колени:
– Скажи, что не любишь меня, и я брошусь вниз.
Молчание.
– Я люблю тебя, – говорит Ашам.
– Значит, «да». Ты станешь моей женой, как ты всегда хотела.
Ашам дрожит – ветер продувает накидку.
– Ну не стой же каменной бабой, – говорит Каин.
Рядом с ним Ашам опускается на колени.
– Любовь моя, – говорит он, – любовь моя.
Она прижимается губами к его губам. Его язык врывается к ней в рот, тела их сливаются.
От Каина пахнет пылью и маслом; его руки требовательно опрокидывают ее навзничь, как уже было однажды, но она их отталкивает.
– Что? – спрашивает он. – Что не так?
Она отводит волосы с его глаз, целует его в маковку и обнимает, глядя на темное небо в крапинах черных ворон.
Ашам стискивает брата в объятьях, словно боится потерять, и пятками упирается в шершавую глину.
– Навеки, – говорит она.
Миг долгожданного отмщения придает ей силы, и Ашам вместе с Каином бросается с башни.
Из плюс-минус двадцати семи тысяч белых фургонов «форд-эконолайн», зарегистрированных в штате Калифорния, ни один не имел номеров, которые сфотографировал Джейкоб. Он неоднократно вводил запрос, с каждым разом поиск длился все дольше, но вердикт оставался неизменным:
НЕ НАЙДЕНО.
Кружилась голова, ломило спину. Джейкоб снова проверил, верно ли ввел номер.
НЕ НАЙДЕНО.
Липовые номера?
Джейкоб запросил собственный номер. Ответ ожидаемый.
В пятый раз запросил номер фургона. Индикатор поиска затормозил, потом окоченел. Джейкоб пошевелил мышью, постучал по «пробелу», выругался. Хотел уже обесточить компьютер, но тут система окончательно сдохла – из вентиляционных дырочек передней панели потянулся дымок.
Чтобы не раздолбать монитор, Джейкоб сбежал в кухню. Еды не было, накатить он не осмелился. Как-никак два часа ночи. Джейкоб сварил кофе.
Памятуя об ушибленном копчике, осторожно сел на пол и привалился к кушетке, оккупированной телевизором. И все-таки что за чертовщина творится?
Вспомнился мимо просвистевший фургон. Визг покрышек, вонь горелой резины. Как, однако, его рванули за шкирку. Нормальный человек вывихнул бы плечо. Получается, Мая – трюкачка либо мираж.
